Главные тираны и злодеи истории

В великой драме, называемой Французская революция, роль Дантона вызывает такие же противоречивые чувства, как и оценка его личности. Он, сам великий мастер изречений, на пороге смерти совершенно правильно оценил себя, сказав палачу: «Покажи мою голову народу, после того, как она упадет с плеч, ибо она этого заслуживает». Он знал, что останется в истории, и не ошибся. Хотя начало его жизни этого не предвещало.

Родился он 26 октября 1759 года в маленьком, ничем не примечательном французском городке Арси-Сюр-Об, в Шампани. С годами он все больше любил это местечко, тихую речку Об, чудные, девственные леса, безмятежный покой. В последние годы своей жизни Дантон не ведал покоя, но в мечтах стремился к этой тихой родине. Его отец – судейский чиновник, род отца – крестьянский, из Шампани, многие поколения его предков были людьми с мозолистыми, узловатыми руками, тружениками. Чтобы получать здесь хорошие урожаи, нужно было трудиться в поте лица.

Отец очень рано умер, и у Жоржа Дантона появился отчим, мелкий буржуа, на полступеньки выше его отца по социальной лестнице. Мать, Мадлен Камюс, тоже из мелкобуржуазной семьи. Ее он нежно любил всю свою жизнь. Жорж Жак был четвертым ребенком в семье, и детство его не было ничем особым примечательно. Единственно, пожалуй, чем он отличался от всей деревенской ребятни, это большой физической силой и задиристым нравом. Жорж вырос богатырем, способным сразиться с быком и вепрем. Все лицо его было в шрамах и в следах от оспы, которой переболел в детстве. Он был на редкость некрасивым. Все его портреты и гравюры, созданные позже, приукрашивают его облик, но есть первоисточник – рисунок с натуры, сделанный великим Давидом[120]. На этом рисунке мы видим лицо отталкивающе уродливого человека. И, естественно, политические враги, называя Дантона чудовищем, имели в виду не только его нравственные качества. Прозвище «чудовище» к нему очень подходило – он был кряжистым, жилистым, с громовым голосом и изуродованным лицом.

Школу он еле окончил, учиться было неинтересно. Самообразованием он займется потом и преуспеет, а тогда, в 1771 году, его отдали в духовную семинарию города Труа. И это понятно. Для того, чтобы сделать карьеру, четвертому сыну мелкого буржуа в Королевстве Франция нужно было или пойти в армию, или встать на путь служения Богу. Выбор небольшой. Ему очень не нравилось в духовной семинарии. Не то чтобы он был как-то особенно антиклерикален, но «попы всяческие меня раздражают, что протестантские, что католические», – говорил он впоследствии. Не нравился ему и культ некоего высшего существа, который насаждали деятели Французской революции, он был против всяческих культов и ритуалов.

И через год ему удалось вырваться из семинарии, добившись перевода в колледж более светский. Там он занялся античным красноречием и изучением жизни таких мыслителей, как Тит Ливий[121] и Плутарх[122]. Потом ему очень пригодились эти знания, особенно приемы великой античной риторики.

Во время революции сложился культ ораторского искусства. Речи Дантона обращали на себя внимание, тем более что был он одним из самых видных людей революции. А они все тогда старались превзойти друг друга. Вообще внешне революция выглядела как непрерывное состязание ораторов. Если бы не горы погибших, все было бы так безобидно! А главари революции оставались ораторами до последнего шага своей жизни. Уже ступив на плаху, они произносили яркие речи и сорили афоризмами!

Словесный портрет Дантона оставил известный французский историк Мишле[123]: «Страшное лицо циклопа, жестоко изрытое оспой, напоминало лица из деревенских глухих углов, напоминало лукавых земляков добряка Ла Фонтена»[124].

Скажу, кстати, что читать сегодня книги советского времени, посвященные Дантону, и Французской революции в целом, трудно без слез, настолько они далеки от реальных событий и их героев. Кроме А. П. Левандовского и А. З. Манфреда, которых читать можно и нужно, все остальные авторы произносят заклинания, восхваляют якобинцев, обязательно стараются «пнуть» Дантона за то, что хотел остановить революцию! Именно за то, за что стоило бы его воспеть…

Итак, колледж кое-как закончен. Как все одаренные провинциальные люди из третьего сословия, Дантон отправился завоевывать Париж. И скоро зазвучит клич «аристократов – на фонарь!». Но тогда Дантон еще не был революционером, он просто хотел сделать буржуазную карьеру.

В Париже в Королевской прокуратуре ему предложили должность переписчика бумаг, но он сразу проявил свой характер, страшно возмутившись:

«Что?! Я появился в Париже не для того, чтобы переписывать бумаги». Интересно, что нанимателю его заявление понравилось. «Люблю наглецов!» – сказал он и взял Дантона к себе на службу чуть более почетную, чем переписывание бумаг.