Главный день

Это, конечно, все домыслы, но по-любому экстренного потрошения ему не избежать, так как заходящая на четвертый круг вертушка ввергала меня в сильную панику. Тем более что есть один способ, о котором, в свое время, нам, солидным двадцатилетним третьекурсникам, поведал куратор. Быстрый, бескровный, вовсе не членовредительный, но пробирающий допрашиваемого до самых печенок.

Поэтому, отодвинув плечом злющего Ступку, я встал напротив Пирка, снял перчатку, достал сигарету, закурил, а когда огонек разгорелся, жестко ухватил американца за волосы и прошипел прямо в морду:

— Код?!

— Я не зна… А-а-а! А-а-а! Факин булл шит! У-у-у! Ык!

Ух ты, какая бурная реакция! А ведь всего-то — ткнул ему зажженной сигаретой в глаз. «Язык» сразу так скакать начал, что пришлось добавить под дых и призвать на помощь растерявшихся от подобного действа мужиков. Те его, конечно, зафиксировали, но вот морды у ребят стали обалдевшие. Ну еще бы — спокойный и улыбчивый Волк неожиданно для всех оказался скрытым садистом. Ничего, я им позже объясню фокус этого трюка. Тем более он совсем несложен и основан чисто на рефлексах. Тыкать надо неожиданно и быстро, чтобы допрашиваемый и сообразить ничего не успел. Но при этом глаз все равно самопроизвольно закрывается быстрее, чем в него попадает сигарета. Поэтому прижигается только веко. Боль при этом очень сильная, а так как руки связаны за спиной, то проверить состояние поврежденного органа не получается, и складывается полное впечатление, что глазу хана. Человеку можно ломать пальцы, кромсать уши, даже нос отрезать, но это просто ничто, по сравнению с тем, что я сделал. Мысль о неожиданной потере столь важного органа убивает допрашиваемого напрочь, и в этот момент раскалываются даже самые стойкие. Точнее говоря, не в этот, а в тот, который последует сейчас…

Пользуясь тем, что пленный не может дергаться, я опять ухватил его за волосы и, приготовив табачное орудие пытки, коротко поинтересовался:

— Код?

Временно потерявший бинокулярное зрение американец крепко зажмурился, а когда я пальцами начал раздвигать ему неповрежденное веко, завопил:

— Левый — пять, пять, три, один, пять! Правый — четыре, шесть, восемь, один, один!

Вот и все — клиент готов. Теперь ближайшие пять-семь минут его можно трясти на любую тему. Ничего не утаит. Одна незадача — я просто не знаю, о чем еще спрашивать.

Поэтому, ухмыльнувшись и похлопав пленного по щеке, сказал:

— Молодец. А то — «не знаю», «он меня любил», «стажер»… Тоже мне — Моника Левински…

После чего занялся чемоданом. Точнее, развязав пленному руки, заставил его самому набрать код и открыть крышку. При этом сам встал метрах в пяти и ребятам посоветовал отойти подальше. У меня не паранойя, просто я как-то имел возможность видеть наш отечественный переносной спецсейф. Там, к слову сказать, помимо маячка стоял приемопередатчик, по которому дистанционно можно было включить сигнал тревоги. И после этого включения инициализируется масса встроенных гадостей, начиная от слезогонки и заканчивая термитной шашкой или взрывчаткой. Этот кейс, правда, поменьше и гораздо легче, но береженого бог бережет.

К моей радости, ничего сверхъестественного при откидывании крышки не произошло и, отпихнув американца в сторону, я сунул нос внутрь.

Так, что у нас тут — три папки и ноутбук. Папки протянул подошедшему Ступке, а сам, с победным видом ткнул в прикрытую подпружиненной плексовой крышечкой кнопку, находящуюся изнутри, на задней стенке чемоданчика:

— Федь, гляди. Надеюсь, ты не думаешь, что кнопочка просто для красоты?

Цыган глянул, понятливо кивнул, коротко матюгнулся и спросил:

— А чего это ты с ножом к лэптопу пристраиваешься? Курочить-то зачем? Даже если в него тоже что-то встроено, просто вынь батарею и все…

Я по-еврейски ответил вопросом на вопрос:

— Ты в этом уверен? Зря!

И, уже выламывая лючок, прикрывающий жесткий диск, добавил:

— Просто бывают ноуты с дополнительным автономным питанием. И соответственно — с передатчиком. Внешне — комп как комп, но внутри может быть все, что угодно. А нам этого вовсе не на-а-адо… Ну вот, готово!

Продемонстрировав свежеизвлеченный носитель информации, я подмигнул Федьке. Тот задумчиво поскреб щеку и протянул:

— Блин, чем больше тебя узнаю, тем больше поражаюсь…

Я хмыкнул:

— Не поверишь, сам с себя иногда фигею! Но это все лирика, а сейчас валить надо отсюда побыстрее. Вроде передохнули, так что давай — впрягайся…

Напарник спорить не стал и, ухватившись за ручки носилок, мы шустро порысили дальше. Шли, сберегая дыхание, лишь в самом начале идущий впереди с «языком» Чиж, спросил:

— А кто такая Моника Левински?

От этого простого вопроса я чуть было не споткнулся. Вот зараза! Клинтона тут не было и, соответственно, известной всему миру минетчицы — тоже. Черт меня за язык дернул… Но отвечать надо, поэтому сплюнув в сторону, сказал как можно беззаботнее:

— Да я как-то порнушку смотрел, в которой была стажерка-полицейская с таким именем. Там стажер, тут стажер, вот и вспомнил…

Ванька хрюкнул и больше вопросов не задавал.