Главный фигурант

И, словно в продолжение темы, дабы у Кряжина не возникало более иллюзий относительно того, кто в «доме» первый хозяин после Генерального, в его кабинет зашел Мащенко – прокурор по надзору за расследованием преступлений – и сказал:

– Иван Дмитриевич, тебя Владимир Олегович вызывает.

Кряжин поднял хмурый взгляд и вынул из зубов сигарету.

– С каких это пор ты у первого заместителя в ординарцах? – недружелюбно бросил он. – С тех пор, когда он стал государственным советником?

Такой поворот Мащенко не понравился. Месяц назад, когда Ельцу вручали погоны государственного советника юстиции и когда по этому случаю Владимиром Олеговичем был устроен фуршет в «Минске», явиться на который Кряжин не счел нужным, Мащенко, залив за галстук лишку, не отходил от Ельца ни на шаг. Любезничал, улыбался, старался во всем походить на «своего парня» и даже однажды выбрался на сцену, чтобы поздравить первого зама со столь важным событием в его жизни. То, что происходило в «Минске», Кряжину было известно хорошо, потому как для полной информированности вовсе не обязательно быть в центре событий. Поведение Мащенко тогда не понравилось многим, и особенно неприятным для прокурора по надзору явилось то, что уже через две недели после фуршета он получил выговор за тот самый надзор, который показался новоиспеченному государственному советнику слабоватым. Выражаясь иными словами – цель, которую Мащенко ставил в «Минске», достигнута не была. И это случилось вовсе не по причине халатности Мащенко или принципиальности Ельца. Все, чего добился Мащенко за время своей службы, связано именно с такими праздниками, где он всегда подхалимствовал перед юбилярами. Особой прокурорской статью он не отличался, но не это дало основание втюхать ему «строгача». За принципиальность Елец выдавал свою линию поведения – «гнуть» всех под себя, независимо от того, нужно это делать или нет. Ни для кого не секрет, что он дожидался ухода Генерального, потому что не видел вокруг никого, кто смог бы его заменить лучше, чем он, Елец. Возможно, этот момент подходил. Пенсия у Генерального назревала, как ячмень, да и ситуация в стране была такая, что многие и до почетной отставки не доживают. А посему самое время проявлять силу воли и умение махать шашкой. В Кремле такие кавалеристы нравятся, благо, и повод есть – уже очевидно, что Генеральная прокуратура не успевает за всеми криминальными событиями, которые происходят все чаще, и являются обществу они во все более жутком виде.

Кряжина Елец ломал дважды. Когда не получилось, ушел в глухую оборону и стал дожидаться своего часа. Особой опасности для Ельца советник не представлял, потому как цели их разнились и пути их достижения тоже, однако трудно сохранять свой авторитет в мирке, где каждый уже в девять вечера знает о том, что и с кем происходило вчера в девять вечера.

И вот сейчас Елец вызывает Кряжина, и при этом он это делает не по телефону, что выглядело бы более резонно, а через Мащенко. Кажется, следует признать, что прокурор по надзору чего-то все-таки добился.

Окинув взглядом молчаливо уткнувшихся в экран телевизора Сидельникова и Шустина, Мащенко чуть порозовел лицом и взялся за ручку двери – как бы закрыть.

– Плохой денек, Иван Дмитриевич? Что-то не клеится?

Не получилось.

– За ординарца, говорю, что ли?

– Он встретил меня в коридоре, когда я шел от Смагина, – с лица прокурора сползла усмешка. – И попросил зайти. Почему бы по пути этого не сделать. И не нужно этого сарказма, Иван Дмитриевич. Вам это не идет.

– Я лучше знаю, что мне идет, а что нет, – пожевав губами, буркнул советник. – Смагин сидит на четвертом этаже, твой кабинет на пятом, а ты идешь «по пути» на третий. Ладно, телеграмма принята. Скажи, что передал.

Мащенко покинул кабинет, затаив обиду, – в этом «скажи, что передал» крылось очень многое, и Кряжин стал собирать по столу бумаги. Нравится тебе Елец или не нравится – это твое личное дело, но идти нужно, потому что Елец – второй человек в Генеральной. В таких случаях главное – не вбегать запыхавшись или откровенно не затягивать выполнение распоряжения. Просто прийти.

Велев Сидельникову продолжать работать у телефона, советник захватил под мышку папку и направился в конец коридора. Именно там располагалась просторная приемная первого заместителя.

Теплых отношений между ними не было никогда, не произошло чуда и на этот раз.

– До вас довели распоряжение Генерального прокурора? – спросил Елец, глядя на Кряжина сквозь тонкие стекла очков. Кряжин знал, что в прошлом году Владимир Олегович в центре микрохирургии сделал операцию, и внезапно появившиеся очки на его носу сразу воспринял как очередную потугу добавить значительности. Ходил в старших советниках – очки не носил. Стал государственным – надел. Удивительное дело, Кряжин носит очки, но носит их в кармане и надевает лишь тогда, когда остается один, и только по необходимости. Всего лишь очки, а как порой от них зависит человек. И не только из-за слабого зрения.

– Какое именно?

– О том, что вы обязаны закончить расследование к вечеру сегодняшнего дня.