Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 3 (СИ)

Во-первых, срок действия — не больше двадцати минут. Ну, а во-вторых, это… довольно опасно. В той версии, что застал я, кожа не рвалась, но даже она оказывала сильное давление на сосуды и нервную систему. Слабый человек попросту сдохнет от сердечного удара, и даже пользователь посильнее испытывает очень неприятные мгновения.

— Сейчас, — заключил прапор, наблюдая, как те же метаморфозы происходят и со вторым парнем, — вам дали силу. Но это не ваша сила. Вы лишь должны передать её Обелиску. Воздать герою почести — своей схваткой и своей кровью.

Я же говорю — магия крови.

— И не выходите за рамки круга, — первый учёный, сверкая прилепленным пластырем, указал на прочерченный круг на полу; ассистенты спешно отодвигали в сторону все столы. — Это — территория, на которой должна пролиться кровь. Кровь каждого из вас. Это важно.

— Не сдерживайте себя! — прапор уже рычал. — Отдайте Обелиску и храброму канониру Трогло все силы, что получите, и даже больше!

— Г-господин Боевой Инструктор Первой Категории, сэр! — третий паренёк, которому вот-вот должны были сделать укол, дрожал как лист, глядя на своих товарищей. — Что будет с нами в итоге.

Ну, я знал ответ. Вы сдохнете в муках. Иначе почему этот момент стал Оттиском? Мирные моменты не впечатываются в ткань мироздания.

Пожалуй, это чувство захватывало и меня. Страх, даже всеобъемлющий ужас. Не мой — того паренька, чьими глазами я за всем наблюдал.

Будь на их месте по-настоящему сильные бойцы, они бы пережили такую драку — хоть, судя по всему, в ноль опустошила бы их. Но эти, усиленные искусственно, сдохнут раньше, чем закончится действие стимуляторов — от сердечного приступа, болевого шока из-за разорванной плоти, от неумелых, но сокрушительных ударов друг друга.

Живые батарейки для Обелиска — вот кто они такие. И вот кем должны стать я и Юкино по плану старухи Рюдзин.

Ясно-понятно.

— Ты войдёшь в историю, сынок! — бодро проорал прапор. — Давай, док, коли, не миндальничай!

Третий вопль разнёсся по лаборатории; третий паренёк стал бугриться, превращаясь в бесформенную кровоточащую абоминацию размером с танк. Я следующий.

Что ж. Я слышал и видел достаточно.

…это тело было слабым, как сухой осенний листик, и совершенно неприспособенным для боя. К счастью для меня, я знал достаточно ударов и приёмов, не требующих силы.

Первый удар заставил дока выронить шприц; второй — согнуться пополам и тихо рухнуть на пол, схватившись за наследство. Прапор уставился на меня, но я был быстрее. Скачок к отодвинутому столу; схватив всё ещё покрытый кровью скальпель, я хмыкнул.

— Какого… — прапор схватился за кобуру, пока все остальные ещё только осознавали за происходящее. Пожалуй, у него была действительно быстрая реакция.

Но до моей всё же далеко. Оказаться у красномордой гориллы за спиной — резануть по горлу — выхватить пистолет из инстинктивно разжатой руки. Выстрел в упор.

Впрочем, это был не совсем пистолет — скорее, древний бластер. Пофиг. Огнестрел, как и военная форма, всегда похож сам на себя: жми тут, и из другого конца вылетит птичка.

Три выстрела в головы прервали мучения раздутых мускулистых монстров. Они, конечно, растеряны, но всё-таки могли помешать мне.

Четыре трупа на полу. Один учёный скулит, не в состоянии подняться; ещё несколько — в ужасе застыли, глядя на меня. Кажется, прошло не больше тридцати секунд. И я даже не запыхался.

Вот оно — то, чего ждал Оттиск. Я ощущал это внутри себя — чувство парня, в чьём теле я был. Вот чего он не смог в прошлый раз.

Пойти против системы, настояв на своём. Противостоять силе и авторитету этих канониров Трогло.

Выжить, в конце концов.

Я ощущал, что Оттиск начинает меркнуть; но, кажется, при должной силе воли я мог задержать его ещё минут на пять десять. Ну, хоть что-то.

— А сейчас, — я повёл бластером в сторону учёных, — вы быстро перескажете мне основные принципы работы Обелиска. У меня ещё остались кой-какие вопросы.

* * *

…грохот вырвал меня из Оттиска так резко, что в голове полыхнуло; на тело сразу навалился прежний вес чрезмерно раздутых мышц, но картинка в голове ещё секунд десять представляла из себя что-то вроде наложения одного кадра на другой.

Что за нахер, позвольте поинтересоваться? Так ведь и убиться недолго. Нет, выходить из Оттиска надо плавно, спокойно, чтобы…

В глазах немного прояснилось. В самый раз, чтобы я мог разглядеть Юкино, сидящую верхом на Агате и методично впечатывающую её лицом в каменный пол.

Ауч. Больно, наверное.

Но в то же время… было в этом и какое-то сексуальное напряжение.

* * *

Когда находишься в неподвижности столько времени, происходящее быстро отходит на второй план, уступая место проблемам понасущнее. Руки и ноги затекли; покрытый запёкшейся кровью затылок ломило; съеденный обед уже мало-помалу начинал напоминать о себе…

Но всё-таки на первом месте был чешущийся нос.

Тьма Милосердная. Наверное, это смешно. Сегодня он дважды только чудом не умер, всё летит к чертям, а он думает о носе. О том, как продал бы и жизнь, и душу за возможность немного почесать его. Как же это…

— Мастер!