Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ

Лэнгли. 29 ноября 1989 года

Редмонд просунул голову в дверь моего кабинета.

— Бюро прихватило в Нью-Йорке парня из Второго главка, — сказал он.

Этим человеком оказался бывший работник КГБ Сергей Папушин, который оставил свою службу и ушел в новую российскую экономику, где получил работу в нефтяной компании. В Нью-Йорк он приехал по делам своего бизнеса, там крепко напился и попал в госпиталь в Нью-Джерси, где на него вышла полиция, а потом и ФБР. Когда он стал трезветь, ФБР узнало от него, что он работал во Втором главке, и решило попробовать завербовать его. ФБР знало, что офицеры этого контрразведывательного подразделения КГБ были большой редкостью.

Однако напуганный Папушин ринулся в Нью-Йорк и обратился в советскую миссию при ООН с рассказом о вербовочном подходе. Невероятно, но офицер безопасности миссии посоветовал просто забыть об этом и продолжать заниматься своим бизнесом.

Вместо этого Папушин, передумав, связался с ФБР и попросил убежища.

— Когда мы сможем поработать с ним? — спросил я Редмонда.

— Мы сейчас договариваемся об этом с Бюро.

Мы опять занимались своим прямым делом, но на фоне революций, бушевавших в Восточной Европе, я как-то не чувствовал особого энтузиазма по поводу этого перебежчика.

Москва. 29 ноября 1989 года

Рэм Красильников набрал номер нашего нового резидента в Москве Майка Клайна и стал ждать.

— Хэллоу? — ответил мужской голос.

— О, привет, Майкл, — начал Красильников с характерным для него акцентом, удлиняя имя Клайна. — Это Гаврилов. Я хотел бы узнать, не могли бы мы встретиться на несколько минут завтра для обсуждения важного вопроса.

Клайн знал, что нужно было Красильникову.

— Да, конечно, могу, — быстро ответил он. — В какое время?

— В полдень подойдет?

— Отлично, — ответил Клайн с той осторожностью, с которой он всегда говорил по этому находившемуся под контролем КГБ телефону. Не имело значения, что в данном случае звонок исходил от КГБ, — старые привычки оставались.

На следующий день ровно в полдень Клайн пошел по Садовому кольцу в направлении китайского ресторана, заранее подобранного как постоянное место для этих тайных встреч. Первый раз Клайн позвонил по телефону, чтобы активировать этот канал восемь месяцев назад, вскоре после своего приезда в Москву на замену Джеку Даунингу. Тогда они договорились с Красильниковым, что китайский ресторан будет их постоянным местом встреч. Однако с тех пор контактов у них почти не было, складывалось впечатление, что горячая линия ЦРУ — КГБ подостыла.

Приближаясь к условленному месту, Клайн заметил черную «Волгу», стоявшую у тротуара с работающим двигателем, выплевывавшим в холодный воздух облачка дыма. Красильников сидел на заднем сиденье, с повязанным вокруг горла шерстяным шарфом и в шляпе, надвинутой на уши. Как только Клайн приблизился к машине, Красильников и водитель вышли из нее. Красильников протянул для пожатия руку и увлек работника ЦРУ в салон перегретой «Волги».

Пока водитель стоял на почтительном расстоянии, где он не мог слышать разговора, и курил сигарету, Красильников сказал Клайну, что, по его мнению, пришло время для проведения встречи на более высоком уровне. КГБ будет представлять он сам и начальник Управления «К» ПГУ (контрразведка) Леонид Никитенко. Они могут встретиться со своими американскими коллегами в Хельсинки или в Токио в следующем месяце. Американская сторона сама может выбрать место, добавил Красильников.

Клайн записал себе: «Токио, Хельсинки, декабрь» и повернулся к Красильникову.

— У вас есть какие-то конкретные вопросы, которые вы хотели бы обсудить? — спросил он.

— Ничего особенного, — ответил Красильников. — Просто мы давно не встречались.

Клайн добавил к своим записям еще одно слово «повестка» и подчеркнул его. Он сказал, что свяжется с Красильниковым, и вышел из машины. Не в правилах Клайна было затягивать время пребывания на территории противника.

Лэнгли. 29 ноября 1989 года

Мне позвонил Столц и сообщил, что он уже переговорил с Гэсом Хэттавеем и Гэс поедет со мной на встречу с Гавриловым.

— Что ты думаешь об этом? — спросил он.

— Не знаю, — искренне ответил я. — Но уже два года прошло с тех пор, как у нас была встреча с Гавриловым на нейтральной территории: в 1987 году они прервали контакт. Может быть, их новая команда хочет увидеть нашу новую команду.

ЦРУ и КГБ всегда посылали на «гавриловские» встречи по два старших представителя с каждой стороны, если не считать коротких и редких контактов нашего московского резидента с Красильниковым. Присутствие двух человек с каждой стороны сильно снижало вероятность всяких «глупостей». Это сразу снимало подозрения, что кому-то было сделано вербовочное предложение и он не доложил об этом. В мире шпионажа сомнения, однажды возникнув, уже не исчезают. Поэтому «гавриловские» встречи проводились двое на двое.