Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ

Ховард признался им, что на обратном пути из Вашингтона некоторое время болтался около советского консульства, раздумывая, не обратиться ли ему в КГБ. Рассказал, что пошел именно к консульству, а не к посольству, поскольку со времени своей подготовки в ЦРУ знал, что за консульством ФБР наблюдает менее плотно, чем за посольством. Утверждал, что внутрь консульства он не заходил. Сказал, что от искушения его удержала мысль о том, что будет с его сыном Ли, если отец станет советским шпионом.

Психолог также привез информацию, которая еще больше обеспокоила Гербера. Ховард уже не производил впечатления дезориентированного человека, был в заметно лучшей форме и хорошо контролировал себя. Складывалось впечатление, что он принял какое-то важное решение изменить свою жизнь.

Гербер информировал об этом службу безопасности и договорился об оплате ЦРУ услуг психиатра для Ховарда. Однако ЦРУ не предупредило ФБР, что теперь Ховард может представлять угрозу для национальной безопасности США. Позже представители ФБР скажут Герберу, что они не могли предпринять в отношении Ховарда каких-либо оперативных действий, поскольку у них не было доказательств того, что он занимался шпионажем. Однако впоследствии Гербер и другие руководители ЦРУ дорого поплатились за то, что не уведомили об этом ФБР.

Несмотря на отсутствие твердых доказательств того, что Ховард стал шпионом, давно нужно было уведомить об этом ФБР. После получения информации от Юрченко все, кто ранее был связан с делом Ховарда, вдруг поняли, какую ошибку они совершили, выкинув его на улицу.

Гербер выглянул в окно и увидел подъехавшие к ним две оперативные машины ФБР.

— Вот они, — устало сказал он.

Впоследствии ФБР умолчит об этой субботней встрече. Руководство ФБР будет настаивать, что ЦРУ еще долго ждало, прежде чем сообщить, что оно знало, что именно Ховард был тем шпионом, о котором говорил Юрченко.

На самом деле Гербер предупредил ФБР об одной из скрытых способностей Ховарда. Уволенный американский разведчик прошел самую «продвинутую» подготовку — курс Джека Платта по «внутренним операциям», — и Гербер хотел, чтобы Бюро знало о его умении уходить от наблюдения.

Октон, Виргиния. 3 августа 1985 года, 10:30

Когда утром после прибытия Юрченко на американскую землю Чак Меданич появился в особняке Октона, все помещения там были заполнены сизым сигаретным дымом. Юрченко сидел в столовой, расположенной на небольшом возвышении от прихожей, рассматривая списки имен, которые ему принесли агенты ФБР Майкл Рочфорд и Рейд Брос.

Когда Меданич вошел в комнату, Юрченко встал. Он очень напряжен, подумал Меданич, весь на нервах.

— Доброе утро, Алекс. — Меданич использовал оперативный псевдоним, выбранный Юрченко на период, пока для него будут готовиться настоящие документы.

— Совсем не хочу спать, — возбужденно сказал Юрченко. — Слишком много надо сделать. Каждый раз, когда закрываю глаза, я вспоминаю еще что-то, что должен рассказать ребятам. Теперь мне надо будет спать с ручкой и бумагой в руке. Иногда в памяти всплывают вещи, которые уже забыл много лет назад, и мне приходится вскакивать и хвататься за перо, чтобы записать их, пока они не ускользнули от меня.

Меданич повернулся к агентам ФБР.

— Ребята, может быть, вы сделаете перерыв? Мне надо поговорить с Алексом пару минут наедине.

Меданич провел Юрченко в небольшую кухню, примыкавшую к столовой.

— Хочешь освежиться, Алекс? Может быть, колы?

Высокий полковник КГБ взял полупустую двухлитровую бутылку кока-колы и стал наливать в стакан.

— Лед? — спросил Меданич.

— Нет, лед не нужен. Американцы все любят со льдом. От этого они болеют. Никогда не надо использовать лед!

— Алекс, — начал Меданич, — я почти постоянно буду с тобой в эти недели и месяцы, пока ты не устроишься. Ты можешь принести нам очень большую пользу, но моя работа заключается в том, чтобы твои потребности понимали. Я хочу, чтобы ты знал: ты можешь обращаться ко мне со всем, что тебя беспокоит, и даже когда тебя ничего не беспокоит. Если ты захочешь обсудить что-нибудь с кем-то, кроме моих коллег, например если ты захочешь довести что-то непосредственно до г-на Кейси, скажи мне. Господин Кейси очень интересуется твоим благополучием и хочет, чтобы ты это знал.

Юрченко кивнул в знак согласия.

— Это очень хорошие ребята, и мне многое надо рассказать им. Но я уже нахожусь здесь более суток и думал, что к этому времени услышу что-то от господина Кейси…

Предложение повисло в воздухе, не превратившисьв просьбу.

Меданич дружески положил руку на плечо Юрченко.

— Господин Кейси отправил меня сюда сегодня утром, чтобы я лично передал вам, что он информирует президента о вашем мужественном решении и в понедельник он сам позвонит вам, чтобы приветствовать вас в США.

— Он должен сказать президенту Рейгану, что я пришел, чтобы помочь ему в его борьбе, — захорохорился Юрченко.

— Именно это он и хочет сказать президенту.

«Значит, вот где скрыт источник возбуждения, — подумал Меданич. — Его ощущение собственной значимости».