Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ

Стайн уехал в Южную Корж и больше не слыхал, возвращался ли директор к этому вопросу и начал ли реальную охоту на «кротов». Больше он с Кейси не виделся. Позже Стайн узнал, что Кейси так никогда и не начал серьезный поиск «крота». Стайн также пришел к выводу, что Кейси никому не рассказал о его последнем докладе.

К тому времени, когда Стайн тайно порекомендовал Кейси начать искать в ЦРУ агента противника, Бэртон Гербер уже принял ряд защитных мер, направленных на то, чтобы исключить повторение потерь 1985 года. Он кардинально изменил порядок ведения в советском отделе наиболее ценных разработок, поняв, что контроль над ними слишком ослаб. Когда советский отдел имел большое количество агентов, большее число людей имело отношение к работе с ними. Он был преисполнен решимости уменьшить число лиц, допущенных к таким делам. С этой целью создал то, что называл «секретной комнатой», а также новый порядок работы с телеграммами и другими документами, имевшими отношение к советским агентам. В начале 1986 года во главе этой системы были поставлены двое опытных и пользовавшихся доверием работников советского отдела: Сэнди Граймс и Дайана Уортен.

Первоначально это означало полный отказ от шифропереписки между Центром и резидентурами по агентурным делам. После появления нового агента представители резидентур ЦРУ ездили в Вашингтон и обратно для обсуждения дела. Руководителям загранточек было направлено указание: в случае появления перспективного источника по советской разведке вообще не использовать телеграфную переписку. Они должны были лететь в Вашингтон и докладывать Герберу лично.

Прежде чем возобновить шифропереписку по важным делам, Гербер добился введения дополнительной перешифровки.

Обычно телеграммы расшифровывались в центре связи ЦРУ и потом направлялись в отдел. Однако теперь все телеграммы по советским оперативным делам шифровались дважды. Разведчик, работавший с агентом, сам зашифровывал телеграмму и отдавал ее шифровальщику, после чего телеграмма еще раз перешифровывалась и только потом отправлялась в Центр.

В штаб-квартире связисты центра расшифровывали сообщение, перешифрованное дополнительным кодом, но это позволяло добраться лишь до предшествовавшего шифрования. И только небольшая группа высших руководителей советского отдела могла пользоваться ключом к первоначальному коду для окончательной расшифровки сообщения. В резидентурах нередко единственным, кто имел доступ к коду, был сам резидент.

Резидентурам было запрещено накапливать оперативные материалы по новым делам на бумажных носителях или обсуждать их в помещениях резидентур. Встречи между руководителями отделов и приехавшими в Центр «полевыми» работниками, ведущими оперативные дела, строились так, будто они проводились за «железным занавесом»: применялись московские правила. Работники отдела встречались с прибывшими из Москвы оперативниками на конспиративных квартирах или даже в резидентурах ЦРУ в третьих странах, чтобы выслушать их отчет.

К февралю 1986 года Гербер увидел, что эта система работает; отдел приобрел двух новых советских агентов, и они не были расшифрованы или арестованы КГБ. Гербер все еще не знал, что вызвало провалы 1985 года, но он знал, что ему удалось «остановить кровотечение».

Москва. Январь 1986 года

Барри Ройден, заместитель руководителя службы контрразведки ЦРУ, сидел напротив резидента ЦРУ в Москве. Его миссия была довольно простой. Он должен был проинформировать резидента и его заместителя о новом успехе в работе против КГБ, достигнутом в Бангкоке. На самом деле никакого успеха в Бангкоке не было. Имя нового завербованного агента было вполне реальным, но все остальное было тщательно подготовленной фабрикацией, рассчитанной на выявление технических средств контроля, которые КГБ, возможно, удалось внедрить в московскую «желтую субмарину». Московский резидент чувствовал себя несколько неловко, слушая устную информацию Ройдена. Ему уже несколько месяцев не давала покоя мысль, что русские как-то могли проникнуть в это замкнутое пространство; пять месяцев назад там же он написал: «Иногда мне кажется, что они здесь со мной».

Теперь Ройден проверял это подозрение.

19

Москва. 21 февраля 1986 года

Когда теплоход «Сиберия-мару» пришвартовался в порту Находка с контейнером № CTIV-1317221 на борту, Рэм Красильников был потрясен. Этот контейнер должен был быть отправлен ближайшим грузовым составом в Ленинград. Путешествие через 11 часовых поясов по всей территории СССР должно было занять три-четыре недели. Согласно грузовым документам конечным пунктом назначения этого контейнера, загруженного изделиями ремесленного производства, была Западная Германия.