Главный противник. Тайная война за СССР

— Передавал деньги, доставлял указания, информацию… Ему тоже грозили судебное преследование и небольшой тюремный срок. Однако он мог из мелкого обвиняемого превратиться в главного свидетеля обвинения. И в какой-то момент Джон понял: до суда ему не дожить. Или свои убьют, или мафия. Ведь уголовный процесс, который тогда только затевался, во многом держался бы на его показаниях. И решил Саймондс из Англии бежать. Ничего другого ему просто не оставалось. Заранее понял, что ждет его на суде, и заготовил себе несколько подлинных, подчеркиваю, подлинных документов. Были они на другие имена, но с его фотографией. И вот в 1969-м он покинул Англию. А тем временем процесс там развернулся серьезный. Максимальный срок, полученный его начальником, был, если не ошибаюсь, лет восемнадцать. А уж приговоров по десять лет и более — не счесть. Саймондса же Интерпол объявил в розыск, и он, поскитавшись года три, понял: скрыться ему не удастся. Пришел к выводу, что единственное место, где он может спрятаться, — это Советский Союз. И в 1972-м году сам пришел к нам в советское посольство в Рабате.

— В КГБ сразу поверили Саймондсу?

— Во всю эту историю верилось с трудом. Стали проверять. Подтверждается. Мы в данном случае ничем не рисковали. Проверили и поверили, хоть он пришел без информации. Все, что Саймондс знал о Скотланд-Ярде, интереса для разведки не представляло. Ведь служил он там в криминальной секции. Впрочем, одну полезную для нас информацию дал. Это был 1972 год, а в 1971-м остался в Англии перебежчик Олег Лялин. Кстати, заметили, кто уходит? Сплошные Олеги — Лялин, Гордиевский, Калугин.

— Что же поведал вам Саймондс о Лялине?

— Что Лялина содержат на вилле в Шотландии, а охраняют два приятеля Джона по Скотланд-Ярду. Он, Лялин, гад такой, их уже достал. Они от него озверели, ненавидят всеми фибрами души и готовы сделать с ним все, что угодно. Или инсценируют самоубийство, или еще что-то. Ну, мы тогда Саймондсу популярно объяснили: нашим теперешним позициям такое предложение не соответствует. Изменников мы не ликвидируем.

— И что вы решили делать с Саймондсом?

— Пошли ему навстречу и помогли. Совсем ведь отказываться от Саймондса как-то не хотелось. Мы тогда с Калугиным обсуждали этот вопрос.

— С Олегом? С тем самым бывшим генерал-майором Первого Главного управления КГБ СССР, который в 1990-м заложил на Западе свое ведомство?

— Да, в 1973-м я как раз вернулся из Гвинеи и в течение нескольких месяцев фактически возглавлял африканское направление службы внешней контрразведки. Вел дела по Марокко, в столицу которого явился Саймондс. Ну и решили: пусть будет у нас спецагентом Управления «К». Красавец, породистый мужик, тридцать шесть лет, любимец женщин. Оперативная подготовка у офицера британской полиции есть. Сделаем из него вербовщика, будет работать с прекрасным полом по линии нашей контрразведки.

— И Саймондс дал согласие?

— Да. Я уж не помню, кому в голову пришла идея отправить Джона в Танзанию. Посоветовались, и Саймондс согласился.

— Господи, какая далекая страна и какая, должно быть, сложная комбинация.

— У нас была возможность устроить там Джона заместителем директора национального парка. Устроили. Он проработал в Танзании полгода, периодически поддерживая с нами связь. Договорились, что мы будем готовить ему объекты для соответствующей работы и в нужный момент вывозить в нужную точку. Но тут Джон заболел какой-то тропической пакостью — то ли лихорадкой, то ли малярией. Чуть живой добрался до советского посольства в Дар-эс-Саламе. Наша резидентура сразу его в «Аэрофлот» и зимой, в декабре, доставила этот полутруп в Москву.

— Ну и зигзаги! Прямо какой-то триллер с этим агентом — хроническим неудачником.

— Он был надежным человеком. У меня о Джоне остались самые хорошие впечатления. Он нам говорил: «Ну что, в Москве я буду вам обузой. Придется содержать меня — ведь толком заработать я не смогу. А в Танзании стану работать, и останусь вам по гроб жизни благодарен: вы меня выручили в тяжелую минуту, жизнь спасли». Но когда Саймондс в разгар московской зимы с трудом сошел по трапу чуть ли не в шортиках, спасать его пришлось во второй раз. Мой московский коллега Виктор, который тогда с ним работал, был с Джоном одной комплекции и отдал бедолаге часть своей одежды. А я дал кровные 400 или сколько-то «бесполосных» сертификатов Внешпосылторга — помните такие? — и мы приодели Джона в «Березке» на Профсоюзной.

— Джон, кажется, приносил неудобства всем.

— Да нет. Деньги мне служба, кстати, возместила. А Саймондса мы вылечили. Только вот отправлять его обратно в Танзанию было никак нельзя: грозила повторная лихорадка. Думали-думали, что с ним делать дальше, и придумали. Договорились с болгарскими «друзьями» и вывезли его в Софию. Там устроили в аналог нашего Агентства Печати Новости, и пришлось Джону заняться редактированием переводов.

— Если правильно вас понял, с разведработой было покончено?

— Не совсем. Находился он в Болгарии несколько лет, и мы вытаскивали его оттуда на кое-какие задания особого рода.

— Догадываюсь, на какие.