Главный противник

Лес тут, в Сибири, совершенно не такой, как даже в центре подготовки на Аляске: деревья стоят плотно, трава и кустарник на треть больше своих ближайших родственников, и заросли местами совсем непроходимы. Несмотря на постоянно льющий дождь, воздух не такой влажный, это с непривычки напрягает. Трижды нам пришлось менять маршрут, потому как злобно шипящий от досады Нюх терял направление, и даже навигационные приборы помогали не особо: погода портилась, шквалистый ветер гнул верхушки деревьев, данные наручных приборов GPS обновлялись как-то неохотно, пришлось ориентироваться исключительно по обычному, магнитному. Но тут возникла ещё одна трудность – вблизи горного кряжа стрелка самого простого и надёжного компаса вертелась как сумасшедшая. Выручало то, что Нюх загодя определил ориентиры и теперь вёл группу исключительно по оставленным приметам. Местность пошла под уклон, группа перестроилась левым уступом, бойцы разошлись на рабочую дистанцию. Оставалось надеяться, что в эти три-четыре часа нам удастся обнаружить русский патруль и не засветиться самим. Лес неожиданно поредел, почва стала сухой и каменистой, уровень маскировки существенно снизился, теперь вражеский наблюдатель имел шанс засечь нас по движению. Неделю назад полученные комплекты лесного камуфляжа, обшитые нитяной бахромой с цифровым пиксельным общим фоном, подходили идеально для местных условий. Однако, побегав в них на полигоне в окрестностях базы, я убедился, что движение и силуэт он маскирует пусть и хорошо, но три раза из пяти я находил бойцов на любой дистанции. То обстоятельство, что против нас будут играть в основном неумелые дилетанты, как фактор преимущества над противником, я отмёл сразу. Противника лучше переоценить, нежели вести себя небрежно с загнанными в угол людьми. Каратели часто несли потери именно потому, что с презрением относились к беженцам, прятавшимся по лесам в странных, вырытых, похоже, очень давно бункерах. Порой те преподносили ученикам Майка неприятные сюрпризы в виде ловчих ям с кольями на дне, либо неуправляемых минных полей, состоящих из самодельных фугасов, развешенных на деревьях и прикопанных в грунте. Нередко поисковые группы гибли в полном составе, но всё же это были скорее исключительные эпизоды. Однако я никогда не позволяю себе с небрежностью относиться к своим людям, ведь, недооценивая врага, я прежде всего ставлю под удар именно их. Помню, капитан Макнайт, мой первый командир заставил меня побывать вместе с ним у вдовы его подчинённого, человека, мне совершенно не знакомого. Лицо побледневшей, небогато одетой пожилой латиноамериканки – матери погибшего, я никогда не забуду.

Наконец, когда сумерки вынудили отдать приказ об использовании приборов ночного видения, Джош вызвал меня по короткой связи.

– Фрости, здесь Нюх, есть визуальный контакт на два часа, удаление сорок метров.

Момент встречи, даже если ты к ней готовишься, это всегда неожиданность. Доклад Джоша вызвал эхо нервной дрожи, пробегавшей по телу в тот первый раз, когда я ещё неопытным новобранцем в первый раз наткнулся на сидящего в засаде серба. Тогда адреналин затопил сознание, глуша вбитые на тренировках инстинкты, хотелось просто рефлекторно выстрелить… Сейчас – только эхо того волнения, но азарт остался. Плавно вскинув автомат, провожу слева направо по сектору перед собой… Ага, вот овраг и скрючившиеся тела русских. Они почти не шевелятся: один прислонился к дальней стенке окопа, голова опущена на грудь… дремлет. Второй – девушка или подросток – замер в противоположном углу окопа, смотрит в темноту через оптику оружия… Идиот включил активный режим, вот как Нюх его нашёл!

– Фрости всем игрокам: предельное внимание. – Говорю шёпотом, но ларингофон рации чётко ловит каждое слово. – Рассредоточиться, работать мягко… Дистанция до игрового стола – восемь щелчков. Ждём новую раздачу, потом работаем выбывших игроков. Нюх, постарайся вычислить дилера, он нужен обязательно.

Теперь мы дождёмся пересменки, и часть группы пойдёт за уставшими часовыми, чтобы проследить их маршрут, а оставшиеся после первого доклада новой смены о том, что всё спокойно, берёт и их. У одного из дозорных я заметил радиостанцию, значит, это старший. Среди вновь прибывших тоже будет кто-то подобный, кого-то из них обязательно нужно взять живым. Пока что группа рассредоточилась по склонам оврага, нас от наблюдательного поста русских отделяет метров восемьдесят. Место для такой чащобы почти открытое: просветы между хилыми деревцами достигают пяти-шести метров. Кругом заросшее кустами каменное основание, деревья растут плохо, но вокруг море колючего кустарника, иногда полутораметровой высоты. Но это в идеале. Пока мы не выясним способ связи с основным отрядом, русских трогать нельзя, чтобы не спугнуть. Присев возле ствола старой сосны, я осторожно пристроил автомат в развилку нижней ветви и, ещё раз глянув на русский «секрет», замер в ожидании.