Главный провокатор Голливуда. Скандальная биография Джима Кэрри

— Да он вызвал бы у меня не больше симпатии, если бы был чахоточный, лысый и весь в бородавках!

Кто-то из сочувствующих добавил:

— Парень, не расстраивайся так сильно! Твоя старательность отчасти оправдывает твою бесталанность.

Джим ушел обескураженный и решил раз и навсегда завязать со сценой и поставить крест на своей детской мечте.

За хлеб и воду

Для пятнадцатилетнего юноши это было чудовищным потрясением. О том, чтобы в скором времени прийти в клуб с новым номером, и речи не могло идти: Джим надолго запомнил свист летящего ему в лицо помидора и издевательский хохот из зала. Даже мытье унитазов было не так унизительно, как это. Два года ушло на то, чтобы справиться с ощущением провала и отрепетировать новую программу: все это время единственной аудиторией Джима была его семья, а лучшим цензором — зеркало. Когда он явился в «Юк-Юк» вновь, хозяин не узнал возмужавшего Джима и уж тем более не вспомнил о том, как парнишку жестоко освистали пару лет назад, потому что в этот раз было все иначе: зрители заливались хохотом и требовали комедианта на «бис».

Впоследствии он исколесил всю Канаду с выступлениями, заканчивающимися полным аншлагом, а в девятнадцать лет собрал чемоданы и махнул в Лос-Анджелес, город ангелов.

После первого удачного выступления за пределами Канады, юноша понял, что у него есть только одна дорога — в Голливуд. Ему не приходило в голову, что в свои 19 лет он был звездой «канадского масштаба», а для Голливуда — всего лишь еще одним амбициозным юнцом, способным работать по 18 часов в сутки и питаться одними хот-догами.

Самая неприятная работа в мире

Какая из ваших работ казалась вам самой неприятной?

— У меня было несколько нелюбимых работ. Когда мне было 16 лет, я работал на стройке при минусовой температуре, но это не самое плохое. Вот когда я был уборщиком туалетов на фабрике в Онтарио, то от безысходности кидался на стену и бил по ней кулаком так, что на стене оставались вмятины, а на костяшках пальцев были гноящиеся незаживающие раны. Я просто задыхался от гнева. Дело в том, что рабочие фабрики принадлежали к нескольким этническим группам, которые ненавидели друг друга, а заодно и всех остальных. Они испражнялись в раковину только для того, чтобы я убирал за ними. Я страшно злился, и мне хотелось вцепиться в чьи-то волосы, кому-то разбить морду. Иногда мне было очень тяжело сдерживаться, и какое-то время я даже принимал «Прозак».

Несчастное существо, не успевшее оправится от собственного рождения

Когда он впервые появился на студии, где проходили пробы для съемки в молодежных фильмах, он выглядел так, как выглядел бы светски пристойный человек в кривом зеркале. Странного, как его потом характеризовали многие из тех, с кем ему доводилось работать, в нем не было ничего, кроме круглых темных непроницаемых очков.

Возможно, у Копполы разыгралась фантазия, но эти черные диски напоминали ему полузабытые рассказы о медяках, которые кладут на глаза покойникам… Однако, при его появлении на сцене все маститые продюсеры и кастинг-директора быстренько устремились по своим местам, как крысы под звуки волшебной флейты.

Фрэнсис Форд Коппола, с которым Джим работал над одним из самых первых своих фильмов «Пегги Сью выходит замуж» рассказывает о своем первом впечатлении при виде Джима: «Он выглядел как какое-то несчастное растерянное существо, не успевшее еще оправится от собственного рождения. А одежда его выглядела так, словно была посвящена богам тления».

Брачный «приговор»

Но все шло медленно и своим чередом, и в ту пору, когда Джим работал мойщиком туалетов, единственным человеком, готовым разделить его презренное положение, была официантка Мелисса Вомер. Брачный «приговор» прочли в ноябре 1987 года, когда им обоим было по 25 лет. В том же году у них родилась малышка Джейн.

Для Джима это был один из самых счастливых периодов в жизни. Однако идиллия не была длительной.

Мелисса хотела от жизни одного — простого женского счастья. У них в Торонто был уютный дом. Муж зарабатывал неплохие деньги, веселя публику в клубах и время от времени снимаясь в кино. Их маленькая дочь Джейн мирно посапывала у себя в постельке — что еще нужно для полного женского счастья? Жизнь, правда, омрачали неконтролируемые приступы веселья со стороны любящего супруга. Подумать только: взрослый человек, а вдруг ни с того ни с сего как возопит на всю округу «Йо-хо!», сделает сальто, закрутится волчком по полу, строя при этом уморительную рожу, да только «бедной женщине» в такие моменты было, конечно, вовсе не смешно — ведь он отвлекал ее от чрезвычайно серьезных дел — маникюра, педикюра, сеанса массажа… К счастью, такое происходило редко, к тому же Джимми умел вымаливать прощение.