Главный пульт управления

– Я как-то дагестанскую икру в «Океане» купил, попробовал, чувствую, что-то не то! Отдал в нашу химлабораторию проверить, они в свои микроскопы посмотрели, и что ты думаешь? Половина – крашеные черникой желатиновые шарики! А эту – я сам солил! Чистота! Настоящий продукт без всяких примесей! Съешь – настроение повышается. Точно тебе говорю. Вот попробуй, сам убедишься!

Курируя Машиностроительный завод имени Бачурина, майор Мимикьянов, разумеется, с его директором встречался не раз. Отношения между ними были деловыми, можно даже сказать, хорошими. Но вот до угощения коньяком с икрой дело раньше не доходило, и вдруг… «С чего бы это?» – спросил себя Ефим.

Эдуард Петрович разлил коньяк в тонкие рюмочки и, подняв свою, сказал:

– Ну, твое здоровье, Ефим Алексеевич!

– И ваше, Эдуард Петрович! – отсалютовал коньяком майор.

Напиток был терпким и резким – мужским.

Но выпили немного, Ефим – только попробовал, Недорогин – отпил меньше половины.

Майор понял: похоже, разговор предстоит серьезный.

Взяли по бутерброду. Икра на самом деле таяла во рту, оставляя на языке приятный солоноватый вкус.

Ефим ждал. И не ошибся.

– Знаешь, Ефим Алексеевич, я ведь тебя не так просто искал… – сказал директор Машиностроительного.

– А, что случилось, Эдуард Петрович? – дожевывая бутерброд, спросил он.

Недорогин вытолкнул воздух из большой, как надувной матрас, груди.

– Да пока ничего, – сказал он. – Но может.

Ефим взял второй бутерброд. Но, посмотрев на серьезное кирпичное лицо Эдуарда Петровича, откусывать не стал, спросил:

– Что может случиться?

– Все! – исподлобья посмотрел на Ефима Недорогин. – Понимаешь, Ефим Алексеевич? Все!

– Не понимаю, Эдуард Петрович. Поясните! – насторожился майор. Насторожился не столько от странных слов директора завода, сколько от того, что в своем темном обиталище ворохнулась и беспокойно задвигалась патентованная Мимикьяновская интуиция.

Директор поерзал тяжелым телом по креслу, кашлянул, прочищая горло, и сказал:

– Ну, ты, Ефим Алексеевич, сам видишь, что на заводе и на поселке в последние дни что-то неладное происходит… Чапель пропал, визитеры непростые зачастили… Из «Спецприбора», например… Никогда раньше здесь их не было… Мы с ними никогда не сотрудничали… Чего, казалось бы, им здесь делать?

– А вы что думаете, Эдуард Петрович?

Директор завода помолчал, мощно, словно вакуумный насос, втянул носом воздух и сказал:

– Официально они вроде бы ищут площадку под развертывание здесь своего приборного производства… Пустующие производственные площади хотят арендовать или даже купить… Но, я им не верю. Я догадываюсь, за чем они сюда приехали.

Директор положил свою ладонь-плиту на тонкую рюмочку. Ефим представил, как нежный сосудик сжимается под этим прессом и превращается в плоскую стеклянную лепешку.

– Так, за чем, на самом деле, представители «Спецприбора» сюда приехали? – спросил майор, оторвав взгляд от несчастной рюмки.

– Понимаешь, Ефим Алексеевич, я ведь знаю, что делали в КБ «Экран»… – человек-гора будто уменьшился в размерах. – И я боюсь… – через силу произнес директор Машиностроительного.

19. Подслушивать, это – не хорошо, но необходимо

– Чего вы боитесь? – Ефим посмотрел на человека, которого нельзя было представить боящимся.

Недорогин медленно поднял массу своего тела с низкого кресла и сделал несколько шагов по ковровой дорожке.

Он остановился у смонтированного вдоль стены стеллажа и потрогал стоящую там зеленую модель «тридцать четверки». Она была размером с кошку. Но даже уменьшенный до размеров игрушки танк внушал чувство опасности. Казалось, сейчас он рыкнет двигателем, нетерпеливо дернет колючим траком, провернется на месте и поведет орудийным стволом, разыскивая цель, которую нужно уничтожить. Директор мягко провел ладонью по танковой башне, будто успокаивая маленького грозного хищника.

– Вы боитесь, что у кого-то в руках окажется ГПУ? – спросил Ефим, наблюдая за нависшем над танковой моделью живым холмом.

Недорогин убрал ладонь с танка и посмотрел на майора.

– Так, ты знаешь?.. – тихо произнес он.

Майор кое о чем догадывался, но в сущности ничего еще не знал. Но кивнул.

– Да, – тяжело проронил директор. – Я боюсь, что ГПУ окажется у кого-нибудь в руках.

Майор потер подбородок.

– Этот ГПУ так опасен? – спросил он.

Эдуард Петрович посопел носом, поджал твердые губы.