В тени античных колонн стоял человек.
Издали он походил на театрального героя-любовника, завершающего свою сценическую карьеру. Был он высок, широкоплеч и имел роскошную копну седых волос.
Но, если подойти ближе, то сразу становилось понятным: нет, это – зверь совсем другой породы. Слишком грубой, будто, сделанной из наждачной бумаги, была кожа на его лице. Слишком глубоки вертикальные морщины на щеках. И слишком умно для самовлюбленного представителя творческой интеллигенции смотрели его серо-зеленые глаза.
Майор Мимикьянов прекрасно знал этого человека.
Его звали Тимофей Топталов.
Тимофей Павлович не являлся внештатным осведомителем майора Мимикьянова в поселке Машиностроительного завода. Он был просто его хорошим знакомым. Хотя… Оперативник – опасная профессия. Сущность этой профессии – поиск тайны, спрятанной в среде людей. Этот поиск совсем не более простой, чем поиск ученым истины в среде элементарных частиц или бактерий. Такое занятие быстро меняет характер человека.
Через самое короткое время, оперативник невольно начинает смотреть на окружающих, прежде всего, как на источник информации. Независимо от того, являются они его агентами, просто знакомыми, или даже близкими людьми.
За все приходится платить. За неумеренность в еде – появлением на животе и боках лишних килограммов. За профессиональное занятие оперативной работой – появлением на месте обычных глаз двух рентгеновских аппаратов, а в черепной коробке – постоянно действующей программы по обработке получаемых данных.
– Здорово, Тимофей! Чего стоим? Кого ожидаем? – произнес Ефим, подходя к своему давнему знакомцу.
– А-а-а! Ефим Алексеевич! – обернулся к майору бачуринский старожил. – Здрас-с-сте вам! Никого не жду, так стою, жизнь обдумываю.
– Дело доброе! – похвалил Ефим, протягивая руку.
Топталов крепко стиснул его ладонь своей закаленной хваталкой:
– Давнее-е-енько у нас не появлялись!
– Сам знаешь, сержант, служба! Куда пошлют, туда и бежишь! – ответил Мимикьянов. – У вас-то тут как?
– Да, вроде, ничего! Жизнь идет. Чего нам, танкистам, сделается?
В молодости Тимофею Топталову дважды приходилось временно переезжать на жительство в места, отгороженные от остального мира колючей проволокой. Первый раз, – еще несовершеннолетним, за кражу мотоцикла у соседа. Второй, – уже после армии, за драку из-за девчонки, в результате которой у его соперника, к несчастью, медики зафиксировали тяжкие телесные повреждения.
Выйдя после этой взрослой отсидки, Тима утих.
Он окончил курсы токарей-фрезеровщиков на Машиностроительном заводе имени Бачурина и пятнадцать лет добросовестно стоял у станка. Сначала – в цехе сборки танковых башен завода, затем – в закрытом СКБ «Экран».
После ликвидации конструкторского бюро Топталов снова вернулся на завод. Когда танковое производство замирало, и рабочих отправляли в неоплачиваемые отпуска, Тимофей Павлович трудился в поселковом ателье по ремонту бытовой техники. С ремонтом утюгов, пылесосов и стиральных машин у него получалось не хуже, чем с монтажом танковых башен.
Все три последовательно появлявшихся у Тимофея спутницы жизни не ужились с вольным казаком: женщин Топталов любил, но еще больше он любил свободу. В настоящее время Тимофей Павлович, с точки зрения дамской части поселка, снова являлся женихом на выданье.
– Поговорить бы надо, – сказал майор. – Как насчет «полигона», а? Чего тут стоять, пятки давить? Бачуринских пельмешек покушаем, как?
«Полигоном» в поселке называли кафе «Мотор».
– О, доброе дело! – обрадовался Тима. – Пойдем – закусим.
Кафе «Мотор» располагалось здесь же, во Дворце культуры.
Оно впечатляло своими размерами. Возможно, за это его и прозвали «полигоном». А, может быть, потому, что некоторая часть заводских мужчин регулярно проводила здесь испытания на устойчивость собственных организмов к различным дозам и сортам алкоголя.
В этот час «полигон» пустовал.
Ефим с Топталовым сели за столик у окна.
Майор махнул рукой скучающей у стойки крупногабаритной официантке.
– Нам Бачуринских пельмешек в курином, бульоне, – сказал он. – Ну, и… – он взглянул на Топталова, вальяжно раскинувшегося на стуле. – Водочки… сто граммов.
Официантка смотрела на посетителей с интересом: Топталов – поселковый жених для дам зрелых лет, Ефим – знакомый жениха.
– Поняла… – со значением блеснула подведенными глазами женщина, одетая, видимо, в миниюбку своей дочери.
– Ну! Ефим Алексеевич! Обед все-таки! Под сотку разве покушаешь!… – дернулся было Тима.
– Сто, – твердо произнес майор.
Тимофей посмотрел на майора своим умным взглядом и мгновенно сделал вывод о бесперспективности дальнейшего спора по поводу количества алкоголя, достаточного для хорошего обеда. Он равнодушно пожал плечами: дескать, ну, разве я – против? Сто, так сто…
– Как скажете, мужчина… – пропела официантка и плавным движением полной руки поправила черный бантик, нежной бабочкой присевший на высокий стог ее пшеничных волос.