Главный пульт управления

– Но я не знаю как! И я его не делал! – бледное лицо Гергелевича порозовело.

– А куда же тогда делся Чапель, а? Ведь он к вам последнему заходил? – всем телом подался вперед Миногин. – К вам в квартиру зашел, а из нее не вышел! Или вы его в шкафу прячете?

– Да, куда же делся Чапель? – очнулся от потрясения Виктор Сергеевич.

– В самом деле, куда? – проскрипел Недорогин.

По комнате промчался влажный ветерок. В комнате запахло колдовским запахом болотных растений, что окружают маленькие блюдца-озерки в ровной сухой степи. Предостерегающе колыхнулись шторы – плотная коричневая и белоснежная тюлевая. Все посмотрели на чернеющее за ними окно.

А смотреть нужно было в другую сторону – на вход в комнату.

Там стояла, туго затянутая в шелковое зеленое платье Царевна-лягушка. За ее тонкой фигуркой мерцал в коридорных сумерках блестящий купол головы Шуры Мамчина. А за ним – заснеженным стожком маячила пышная седая шевелюра Тимы Топталова.

– Чапель у меня! – перебирая взглядом присутствующих, громко произнесла Анастасия Вацловна. – Час назад пришел. Сейчас спит.

Где-то за городом в степи ударил гром. Шторы на окнах утратили упругость и повисли безжизненно, словно трупы преступников на виселице.

По карнизу застучали дождевые капли: сначала робко, а потом все увереннее и неостановимей. Как хорошо подготовленное наступление, что начинается несколькими сутулыми фигурами, первыми поднявшимися из окопов, а продолжается густой, неизвестно откуда взявшейся могучей лавиной солдат.

– Та-а-ак… – прогудел Недорогин. – А, где же он был все это время?

Тесменецкая поджала губы.

– В запое, – после краткого молчания ответила она.

– В запое? – вздернул брови Гергелевич.

– Да, – вздохнула Царевна-лягушка.

– Перебрал немного мужик… – подал голос из коридорных сумерек Тима Топталов. – Так ведь, с каждым может случиться! Я лично ни за кого не поручусь!

– Бедненький… – со славянской бабьей жалостью покачала головой сибирская немка Генриетта Павловна Эссель.

– Ему же пить нельзя совсем. С ним и раньше такое случалось, – продолжила Тесменецкая. – Вот в поселке кто-то его угостил, и пошло-поехало… Говорит, сел в машину к дальнобойщику. Вылез на каком-то разъезде… Как я поняла, это он в Овсянку попал… Дальше помнит, что в поездах пил, в электричке, что в Новосибирск идет, в буфетах на станциях… Пока все деньги не спустил, остановиться не мог… Кое-как на попутках сюда добрался… Его Шура Мамчин с час назад у заводского переезда встретил и ко мне привел. Лица нет. Худой, грязный… Краше в гроб кладут! Его кодировать надо… Я и раньше ему говорила, когда еще мы с ним вместе жили. Не хотел… Теперь говорит, как в Москву вернусь, сам к наркологу пойду.

– Бедняга! – громко сказал Гергелевич и покачал изящной головой породистой лошади. – Бедняга! Конечно, надо лечиться, что ж тут еще скажешь!.. – старый конструктор обвел взглядом всех присутствующих в столовой и словно, удивляясь, вздернул брови: – А ГПУ у меня нет. И ни у кого нет. И никогда не было! – твердо закончил он.

Космос в промежутке между оконными шторами осветился ярко-зеленым электрическим светом. Между землей и небом проскочила молния, ветвистая, как система кровообращения. И почти сразу же ударил гром.

В мире бушевала гроза.

Эпилог. Финал настоящий

На следующий день Юрий Федорович Чапель улетел в Москву.

Ефим успел с ним встретиться и побеседовать. Но ничего, кроме уже слышанного от Анастасии Вацловны Тесменецкой, не узнал. Дело об исчезновении сотрудника «Рособоронэкспорта» секретоносителя Ю.Ф. Чапеля было прекращено по причине отсутствия события.

Тем не менее, в следующие несколько дней майор Мимикьянов не отходил от телефона и компьютера, имеющего выход в интернет. В результате он собрал нужную ему информацию.

Из нее следовало, что никакими запоями Юрий Федорович никогда в жизни не страдал. Более того, вообще пил очень редко и, мало, по причине генетической особенности организма, имеющего аллергическую реакцию на алкоголь. Ни в подгородной деревне Овсянка, ни в Новосибирске никто Чапеля не видел. Майор был уверен: там его никогда и не было.

Вместе со своей советчицей по имени Интуиция, Мимикьянов предположил, что исчезнувший человек в течение недели пребывал совсем не в запое.

Его вообще не было на свете. В нашем пространстве и времени.

Как это случилось?

У майора имелась версия.

Последними, кто видел Чапеля, являлись старший мастер ателье бытового обслуживания «Мастерица» Александр Михайлович Мамчин и находящийся на пенсии бывший начальник отдела закрытого СКБ «Экран» Гарри Григорьевич Гергелевич. Причем, якобы именно в такой последовательности: сначала – Мамчин, а потом – Гергелевич. Об этом говорил Мамчин. Это, как будто, не отрицал и сам Гарри Григорьевич. Все так.

Но, сопоставив время обоих визитов, майор получил очевидное несовпадение.

Мамчин утверждал, что Чапель зашел к нему около шести часов. Но, по утверждению Тимофея Павловича Топталова, в шесть часов вечера Мамчин еще находился в ателье и никак не мог принимать у себя дома гостя из Москвы.