Главный разведчик мог стать президентом. Карьера Евгения Примакова

Потом Громыко, уйдя на пенсию, будет ругать Горбачева. Но Михаил Сергеевич честно выполнил свои обязательства перед Громыко. Он сохранил престарелого Андрея Андреевича в политбюро и сделал председателем президиума Верховного Совета СССР. Благодаря этому Громыко еще три года провел на Олимпе, тогда как остальных членов прежней команды Горбачев сразу разогнал.

Возможно, впрочем, что Громыко-младший, как это нередко случается с мемуаристами, несколько преувеличивал роль и отца, и собственную в приходе Горбачева к власти…

Михаил Сергеевич хотел отправить Примакова послом в Индию. Евгений Максимович наотрез отказался — индийский климат был противопоказан его жене Лауре Васильевне, страдавшей тяжелым сердечным заболеванием. Тогда в мае 1989 года Горбачев предложил Примакову куда более важный пост — возглавить одну из палат только что избранного парламента. Это был, конечно, большой поворот в его жизни.

10 июня 1989 года новый Верховный Совет начал работу с избрания председателей палат. Горбачев предложил на роль председателя Совета Союза Евгения Максимовича Примакова, ставшего народным депутатом по списку КПСС. Сто партийных депутатов получили свои мандаты безальтернативно, посему именовались «красной сотней».

Примакову задали много вопросов. Отвечал он толково, уверенно. Избрали его почти единодушно при трех воздержавшихся. Горбачев уступил ему председательское место, и Примаков повел заседание дальше.

Евгений Максимович неохотно согласился на пост председателя Совета Союза. И быстро убедился в том, что был прав в своих сомнениях. Несколько раз говорил друзьям, что был бы рад поскорее избавиться от этой должности:

— Это не мое.

Основные заседания Верховного Совета СССР проводились совместно, их вел или сам Горбачев, или его первый заместитель Анатолий Иванович Лукьянов, общение с которым было лишено приятности. Председатели палат должны были присутствовать при сем, сидеть в президиуме и в случае необходимости ассистировать, то есть в основном помалкивать. Но и когда палаты заседали раздельно, и для председателя Совета Союза находилось занятие, эта работа вовсе не вдохновляла Примакова.

И многие депутаты были недовольны его манерой ведения заседаний, обижались, говорили, что мрачный спикер их поучает.

Вот, как об этом периоде свой жизни рассказывал мне сам Примаков:

— Мне в Верховном Совете знаете из-за чего не нравилось работать? Из-за телевизионщиков. Я сидел за трибуной, за выступающим. А тогда был всплеск интереса к работе Верховного Совета, так что когда я потом смотрел телевизионный отчет о заседании, то все время видел себя засыпающим…

А действительно иногда хотелось заснуть. Это очень трудно высидеть целый рабочий день, не вставая, и слушать. Словно летишь на самолете из Москвы в Токио. Но в самолете можно журнал почитать, тебе виски наливают. Или водки — это еще лучше… А здесь только сидишь. Когда я пришел в Верховный Совет, начиналась его демократизация. Мне казалось, что я могу вести заседание, как в академии наук: приглашать выступить, затем сделать резюме сказанного и предложить другим обсудить эти идеи. Мне сразу сказали: кто ты такой? Ты должен предоставлять депутатам слово и больше ничего… Вот такая была моя должность на виду — беспрерывное сидение. Кроме того, конечно же, была и серьезная законодательная работа, которая проходила без присмотра телекамер. Но я все равно взмолился, сказал: не могу больше! Хотя это была почетная должность…

В роли председателя Совета Союза Примаков возглавил парламентскую комиссию по привилегиям. Депутаты и пресса требовали покончить с привилегиями партийно-государственного начальства.

В сентябре 1989 года его избрали кандидатом в члены политбюро. Евгений Максимович отнесся к этому на диво спокойно, хотя это было вознесением на политический олимп. Когда он после пленума ЦК вышел на улицу, его уже ждала не «волга», а огромный «зил» с охраной.

Один знакомый профессор встретил его после пленума. Искренне пожал ему руку:

— Поздравляю, Евгений Максимович!

Тот недоуменно переспросил:

— С чем?

— Как с чем? С избранием в политбюро!

Примаков пренебрежительно махнул рукой:

— Фигня все это.

И пошел дальше.

Избрание в состав высшего партийного руководства обеспечило Примакову возможность постоянно присутствовать на заседаниях политбюро, где принимались ключевые политические решения.

Как положено по номенклатурным правилам, Примаков полетел в отпуск уже не обычным рейсом «Аэрофлота», а спецсамолетом в сопровождении охраны. Собственный самолет полагался всем членам и кандидатам в члены политбюро. Но газета «Рабочая трибуна» написала именно о том, что на спецсамолете летает официальный борец с привилегиями Евгений Максимович Примаков. Эта история не улучшила его отношения к газетам и журналистам. Он решил, что эта акция организована кем-то из его доброжелателей…