Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро

В январе 1837 года в церкви состоялось бракосочетание Жоржа Дантеса и Е.Н. Гончаровой.

В 1855 году здесь состоялось отпевание Огюста де Монфера-на — замечательного архитектора, создателя Александрийской колонны и Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге.

В церкви Святой Екатерины совершались хиротонии епископов. Здесь венчались члены августейших фамилий. На торжественных богослужениях присутствовал весь царский двор. Ее прихожанами были многие русские аристократы, принявшие католическое вероисповедание: княгиня Зинаида Волконская, княгиня Александра Голицына, князь Иван Гагарин, Петр Чаадаев, будущий декабрист Михаил Лунин и многие другие.

Особую славу и гордость церкви составляли ее первоклассный хор, солисты-итальянцы и великолепный орган, один из лучших в Европе. Прекрасная акустика делала звучание музыки поистине божественным. Здесь исполнялись духовные сочинения знаменитых композиторов: Монфредини, Сарти, Чимарозы, Паизиелло (нередко под управлением самих авторов), а в дни своего пребывания в Петербурге в 1909—1910 годах играл на органе литовский художник и композитор Константинас Чюрленис.

Неоценимый вклад был внесен служителями прихода Святой Екатерины в дело образования в Петербурге. Еще во время строительства храма, в 1769 году, была открыта школа с десятью классами, в которых обучались от 100 до 200 детей.

В царствование Павла I при храме Святой Екатерины была открыта так называемая коллегия — школа-интернат для дворянских детей, некоторое подобие Смольного института, но для детей обоего пола. Здесь обучали естественным наукам, теологии, философии, истории, иностранным языкам. В стенах коллегии получили образование представители многих знатных родов России: Барятинских, Волконских, Вяземских и других. В 1839 году при храме открывается женская гимназия. В 1875 году гимназия вместе с интернатом была переведена в специально выстроенный для этого четырехэтажный флигель во дворе храма.

В 1889 году при храме открылась бесплатная начальная школа для девочек, а в 1896 году священник церкви Святой Екатерины Антоний Малецкий открыл на Кирилловской улице приют для беспризорных детей.

Российские самодержцы поручали храм разным монашеским орденам: Екатерина II — францисканцам, Павел I — иезуитам (1800—1815), а Александр I, после высылки иезуитов, отдал храм доминиканцам (1816—1892).

С 1892 года храм управляется епархиальными священниками, однако община доминиканцев продолжала существовать.

С 1855 по 1857 год викарным священником храма Святой Екатерины был Зигмунд Щесны-Фелинский, будущий архиепископ Варшавы. С 1907 по 1914 год интернатом для девочек и женской гимназией руководила св. Урсула Лдуховская.

Накануне большевистского переворота 1917 года приход насчитывал более тридцати тысяч верующих.

* * *

В этой знаменитой церкви суждено было генералу Моро найти свой последний приют.

Во время торжественной церемонии отпевания героя Гогенлиндена почетные места в первых рядах занимали члены дипломатического корпуса. Преподобный отец Розавен, иезуит бретонского происхождения, прочитал заупокойную мессу. В конце службы гроб с телом Моро был установлен в склеп в самой церкви справа от входа. Чуть позже граф Шувалов (Морис Гарсо пишет граф Увалов, но мы прощаем французам незнание сложных для произношения русских фамилий. — А. З.) произнес по-французски перед склепом повторное надгробное слово по усопшему, и на стене, внутри церкви, установили мемориальную доску. Над могилой, на внутренней стене церкви рядом с именем Моро были выбиты следующие слова — Рыцарь человечества. Речь графа Шувалова была одновременно тактичной и честной. Он не скрывал республиканизма Моро, что для русского графа уже являлось опасной крамолой, но он приписывал эти взгляды Моро его врожденному благородству Граф не пытался придать стоической гибели Моро христианскую окраску. Однако, веря в провиденциализм Боссюэ, которого неоднократно цитировал, Шувалов видел перст Господень в несчастиях, которые изменили, а затем и пресекли жизнь этого человека. Он отмечает военный гений Моро: «Генерал Моро с самого начала своей военной карьеры глубоко размышлял над своим ремеслом. Он имел свой собственный взгляд, которым природа наделяет великих полководцев, и дополнял его высокими мыслями, без которых вождь всего лишь счастливый авантюрист. Одновременно осторожный и смелый, молниеносно атакующий и искусно отступающий, мягкий и строгий в мирное время и спокойный и энергичный на полях сражений, Моро всегда владел собой и ничего не пускал на самотек. Он просчитывал в мельчайших подробностях движения своих армий со свойственной ему проницательностью, точностью и с удивительной простотой. Ценя каждого солдата и не желая напрасно проливать кровь, он заслужил право уверенно заявить: “Служить под моим командованием не было бедствием даже на поле боя”».