Главный свидетель

– Говори, только честно: тебе сегодня обязательно ехать на службу? Или ты можешь сказаться приболевшей? В последнем случае я бы с удовольствием занялся твоим лечением.

– Как они мне все надоели… А что ты хочешь лечить? – Кажется, в ней просыпался юмор. – И как?

– Только активно, – засмеялся Филя, – Ну, приняла решение? Тогда я наливаю. Лучше сразу немного виски. От шампанского сосуды сужаются. А нам с тобой это зачем? Нам сосуды нужны крепкие!

– Лечи… – бессильно прошептала она и перевернулась на спину, вольготно раскинув в стороны руки и ноги… И добавила язвительно: – Фиг им всем, не дождутся!..

Примерно через час Юлия Марковна могла констатировать, что она чувствует себя превосходно. В душе было солнечно, тело стало словно воздушным, легким, а вокруг, ей казалось, мягко звучали скрипки.

Настал тот момент, который сознательно отдалял Филя. Но нельзя же оттягивать вечно! И он взял пульт телевизора, который лежал на том же столике, рядом с нежными подснежниками. Щелчок включения и – поехали!

Начала разматываться копия той кассеты, которая теперь хранилась в сейфе агентства «Глория». Юлия хотела было закапризничать: какой тут, к дьяволу, телевизор, когда… Но случайно брошенный ею взгляд на экран замер. Она приподняла голову и… похоже, даже не поверила себе. Подумала, что идет какая-то порнушка. Но нет. И минуты не прошло, как она наконец оценила уведенное и узнала себя. Привскочила, уперлась глазами в экран, где разворачивалось впечатляющее действо. Быстро обернулась к Филе, с интересом поглядывающему на нее. Опять – на экран.

Филя тронул ее за плечо:

– Ляг, давай посмотрим, интересно же! Или тебе не нравится?

– Что это? – тихо спросила она, завороженно глядя на свои старания на экране телевизора.

– Это?.. Ну давай лучше досмотрим, а потом поговорим, дорогая, ты не возражаешь?

– Какая же ты сволочь… – как-то вяло ответила она и отвернулась от него, не отрываясь, однако, от видеопоказа.

– Смотри, как здорово! – комментировал отдельные, особо яркие эпизоды Филя, поглаживая женщину рукой по мягкой спине. Она вздрагивала от его прикосновений, но… не отстранялась.

Наконец не выдержала сама. Села и попросила его выключить. Он послушно погасил экран.

– Зачем это? – жестко спросила она.

– Хочу предложить тебе сделку, дорогая, – не менее жестко ответил он.

– Ну слушаю, говори!

– Условия такие. Ты отдаешь мне Илью, я тебе – и эту копию, и оригинал. Слово чести.

– Что-что?! – изумилась она. – Кто бы говорил?!

– Мое слово железное. Но если твой Илья считает, что того, кто свое слово не держит, надо мочить – я понятно выражаюсь? – то я считаю, что тот, кто не умеет держать свое слово, просто не мужик, а дерьмо. Как поступают с дерьмом, надеюсь, догадываешься.

– Откуда ты знаешь, что думает Илья? – попыталась изобразить насмешливое выражение на лице Юлия.

– Слышал. Вы в прихожей у него громко разговаривали, а я все слышал. И про баксы, и про Лидочку-блядушку, много чего слышал. И подумал: вот же козел вонючий! Как же это можно такую женщину, как ты, лапать будто уличную шлюху? Не-е, ты его не жалей, этого мудака…

– Ну ты артист… помощник адвоката, говоришь, да? Дурачок, ты себе даже не представляешь, на кого хвостик свой задираешь! Он же тебя с этим самым дерьмом твоим и съест! Вот дурак! – с сожалением протянула она, и похоже было, жалеет Филю искренне. – Барин даже мыслей таких никому не прощает, не то что слов…

– Как ты сказала? Барин? Это что, кликуха его такая?

И Юлия вдруг испугалась. То ли того, что проговорилась нечаянно, то ли вообще что занесло ее не в ту сторону. Но она заметно побледнела, откинулась на подушки и закрыла ладонями глаза.

Филя налил ей в бокал немного виски и поднес ко рту:

– Сделай глоток, Юля, станет легче.

Она дрожащей рукой взяла бокал и опрокинула виски в рот, поперхнулась, естественно, стала кашлять, давиться. Филипп легко перевернул ее на живот и легонько, в такт кашлю, постукал по спине. Успокоилась, начала ладонями вытирать слезы на глазах.

– Ты не представляешь, что ты натворил! – прошептала она. – Он же тебя просто задавит. Размажет как… как клопа…

– Значит, теперь ты слушай меня, подруга дорогая, – сухо сказал Филя. – Слушай и запоминай. Лучше на всю оставшуюся тебе богатую, красивую и долгую жизнь… Это в том случае, если будешь не его, а меня слушать. Твоего Барина задавить как два пальца… извини, об асфальт. В другом дело: никто из моих товарищей, да и я сам, мараться об него не захотят. Таких, как он, просто списывают. В покойники. И сделает это, если мы только захотим, его же братва. Просто надо знать, какие ей условия выдвинуть. И на нем будет немедленно поставлен большой и жирный крест. Это первое. Второе: нам нужен не только убийца Инны Осинцевой, но и заказчик этого убийства. А тут я скажу следующее. Повернись ко мне и послушай…