Главред: назад в СССР (СИ)

Крепыши мгновенно засунули руки в карманы, синхронно вытащив заветные красные книжечки — паспорта Советского Союза. Получилось забавно, и красоту момента портила лишь погода, а еще неопределенность намерений этих бугаев в отношении гитариста. Да и в моем отношении, чего тут скрывать. Если бы не Сагайдачный с Густовым, скорее всего, началась бы драка. Не просто же так парни в клетчатых штанах меня столь активно выпроваживали — будь их намерения чисты, они бы просто вежливо объяснились.

— Загораев? — сержант, между тем, взял первый паспорт, раскрыл его и посмотрел в лицо лидера крепышей. — Владимир Борисович?

— Так точно, — мрачно пробурчал вожак.

— И что же ты, Владимир Борисович, по ночам добропорядочных граждан пугаешь? — строго спросил милиционер.

— Да мы так, мимо проходили после тренировки, — виновато развел руками Загораев. — А тут этот бренчит, курит еще.

— Ну, это законом не возбраняется, — пожал плечами сержант и вопросительно обернулся к нам троим. — Что можете добавить, граждане?

— Я думаю, что инцидент может быть исчерпан, — сказал я, — если молодые люди извинятся, пообещают нам впредь не создавать волнений и разойдутся. Причем это должен сделать не только Загораев сотоварищи, но и ночной музыкант.

— Поддерживаю, — кивнул Сагайдачный.

— Раз до драки не дошло, — Густов, играя мускулами, упер руки в бока, и стало видно, насколько он мощнее каждого из крепышей. — Но если хоть раз!..

Десантник не договорил, однако уже по его тону было понятно, что он имеет в виду. Догадливы в этом плане оказались и все незваные гости.

— Прошу меня извинить за беспокойство, — лидер бугаев, которого звали Владимиром Борисовичем, надо отметить, не стал прятать глаза, а смотрел открыто и смело. — И моих друзей тоже. Еще раз просим прощения у жильцов этого дома.

— И меня извините, пожалуйста, — пробормотал гитарист.

— А чего тебя вообще сюда потянуло? — полюбопытствовал я.

— Мы с девушкой поругались, — он до кончиков ушей залился краской, и Загораев хмыкнул.

— Это не повод нарушать покой граждан, — заметил сержант.

— Знаю, — вздохнул парень. — Больше не повторится.

— Раз ни у кого никаких претензий, предлагаю разойтись мирно, — подытожил милиционер и вернул крепышам паспорта.

Патрульные направились в сторону своего желто-синего «уазика», музыканта сразу же как ветром сдуло, и мы с соседями тоже, вежливо распрощавшись, пошли по домам. Вернее, по подъездам. Неожиданно меня нагнал Загораев с фразой «извините, можно минутку?»

— Я это… — немного смущенно начал тот, когда я остановился. — Вы меня еще раз извините. Я просто не люблю всех этих «волосатиков». Решил беседу провести. Мы с пацанами спортом занимаемся, у нас тут «качалка» недалеко. Вы не думайте, что мы какие-то… уголовники.

— Но вели себя все же при этом так себе, — заметил я. — Скажите честно, планировали парню физическое замечание сделать?

— Увы, — признал Загораев. — Если бы стал сильно артачиться, мог бы и в глаз получить. Я почему их не люблю, этих музыкантов — пьянствуют много, песни западные слушают. Вон, этот еще и патлы отрастил.

— Ну, слушайте, Владимир Борисович, — я покачал головой. — Нельзя людей осуждать за их вкусы и внешний вид. Тем более что музыканты разные бывают, не все, как вы говорите, пьянствуют много.

— Те, что в филармонии, может, и по-другому себя ведут, — упрямо сказал крепыш, и я понял, что спорить сейчас бесполезно. — В общем, повезло этому патлатому. А вот вы хорошо держались. И спасибо, что милиции не стали жаловаться, разойтись предложили. В газете не напишете? А то у нас соревнования скоро, не хотелось бы позориться…

— Что за соревнования? — поинтересовался я.

— Между «качалками», — гордо сообщил крепыш. — Любительские. Но все по-серьезному. Вы, если желаете, приходите. Тут рядом — Пролетарская, шесть. В подвале. Там вход сбоку отдельный, найдете.

— Когда? — уточнил я.

— В следующую пятницу, в семь вечера, — сориентировал Загораев.

— А потренироваться к вам можно прийти? — осторожно поинтересовался я, уцепившись за возможность. А то надо же мне фигуру поправить.

— Да хоть завтра! — обрадовался бугай. — Мы там считайте, что постоянно!

— Я приду, — пообещал я, и мы, пожав друг другу руки, разошлись.