Главред: назад в СССР

С такими мыслями я ехал в автобусе, наблюдая, как утренние сумерки сменяются оранжевым светом зари. А когда появился на четвертом этаже нашего здания, то моментально произвел фурор своей стрижкой под Котовского. Бродов, вышедший из кабинета, застыл и даже запамятовал, куда хотел направляться. Виталий Бульбаш добродушно расхохотался и ободряюще похлопал по плечу, девчонки, которых я наконец-то уже всех запомнил, принялись шушукаться, а Клара Викентьевна, с которой я столкнулся с приемной, на какое-то время словно проглотила язык. Я вежливо поздоровался с ней, сделал комплимент ее прическе а-ля Людмила Прокофьевна из «Служебного романа», затем решительно прошел в своей кабинет и погрузился в макет номера.

— Можно? — в дверь осторожно просунулась голова Бульбаша.

— Заходи, Виталий Николаевич, — я помахал ему рукой. — С чем пожаловал?

— Ты знаешь, Жень, — мой заместитель змеей затек в кабинет и плотно затворил дверь, — беспокоит меня твое состояние.

— Это еще что за новости? — изумился я, отложив лист бумаги с блок-схемой.

— Ты только не кипятись, — Бульбаш, подойдя ближе к столу, успокаивающе выставил вперед руки. — Ты когда головой грохнулся тогда, в прошлую среду, как-то немного странно вести себя начал. Вот как будто тебя подменили.

— Та-ак, — протянул я, холодея. Неужели меня раскрыли?

Стоп! Спокойно, Кротов! О том, что ты умер в будущем, поселившись в голове Кашеварова, точно никто не подумает. Скорее тут речь пойдет о профнепригодности, и вот этого я уже по-настоящему опасался. Не то чтобы до паники, просто очень не хотелось, чтобы так получилось. Но для начала послушаем, что имеет в виду Бульбаш.

— Клара на тебя зуб точит, Жень, — Виталий Николаевич сел на стул и доверительно посмотрел мне в глаза. — Ты же за ней вроде как ухаживал поначалу, а тут внезапно как отрезало. Смотри, как бы она тебе номер не запорола.

— А она может? — честно говоря, меня больше всего беспокоил именно этот аспект, но уж точно не задетые чувства Клары Викентьевны. Дамы, конечно, приятной, однако не в моем вкусе.

Ну, Кашеваров, и угораздило же тебя! Замутил служебный роман с женщиной лет на десять старше, забыв золотое правило: не пакости там, где пасешься. То есть не создавай проблем на рабочем месте. А мне вот теперь, похоже, расхлебывать. Хотя, может, Бульбаш и зря панику поднимает. Громыхина, конечно, та еще штучка, но что-то не хочется мне верить, будто она поставит личное выше профессионального.

— В общем, я тут подумал, надо бы тебе с этим номером помочь, — сказал Бульбаш, осторожно уйдя от моего вопроса. — А потом бери-ка ты все-таки бюллетень!

— Виталий Николаевич, я был у врача на прошлой неделе, — успокоил я заместителя. — Мне сказали, что с головой все в порядке. Таблеток только навыписывали.

— Ладно, не хочешь, не говори, — немного обиженно проговорил Бульбаш и забарабанил пальцами по столу. — Я же помочь хочу. Но если вдруг что — обращайся.

— Спасибо, — я встал и протянул заместителю руку, которую он тут же пожал. — Обещаю, что сразу же приду к тебе за помощью, когда это понадобится. А теперь давай перейдем к номеру.

Едва я попросил Валечку сделать нам с Бульбашом чаю, как в кабинет друг за другом стали заходить сотрудники с машинописными текстами. Готовы были не все, но с другой стороны — и на часах-то сейчас всего лишь десять утра. Тем не менее, уже очень скоро на моем столе выросли целые кипы текстов и распечатанных фотографий. От Лени Фельдмана, Андрея и внештатника Федора Даниловича. С Андроповского ЗКЗ приехал водитель, передал готовые снимки от Нонны Мордатовой, рабкора заводской стенгазеты. Забирая из рук пропахшего машинным маслом шофера конверт с фотографиями, я тут же вспомнил о пленке с разгрузкой красителя, сунул руку в карман и с облегчением выдохнул — я не забыл переложить кассету, и теперь можно ее отдать Лене.

Прибежала излучающая лучи вселенского добра Марта Мирбах, принесла эссе о новом театральном сезоне и, сильно стесняясь, добавила листочки с текстом о своем опыте торговли в овощном магазине. Следом зашла привычно раскрасневшаяся Зоя Шабанова, приятно удивив меня готовым материалом о рокерах и комсомольских поэтах, а заодно статьей о работе маляром-штукатуром. Затем улыбающаяся Соня Кантор сдала мне их общий с Бульбашом разворот о кладбищенских вандалах. Никита Добрынин аккуратно сложил критическую заметку о «Письмах мертвого человека», Анфиса умудрилась закончить как интервью с футболистом Чеботаревым, так и текст о работе парикмахеров. Я читал их, Бульбаш помогал мне все упорядочить, а статьи все несли и несли. Люда и Катя накатали огромный текст про животноводство, Аркадий Былинкин с восторгом описывал свое знакомство с профессией сантехника… К обеду мне сдали почти все статьи, не было только материалов от Шикина и Бродова.