Глаз бури

— Ну что, можем идти? — спросил Слудиг. Хейстен потирал руки, пытаясь их согреть. Он снял свои неуклюжие перчатки, чтобы помочь со свитками.

— После того, как произойдет возвращение всего этого на место, — Бинабик указал на огромную пачку отложенных свитков.

— Ты что, с ума сошел? — воскликнул Хейстен. — Как можно на этом терять время?!

— Потому что мы имеем здесь редкие, драгоценные вещи, — сказал Бинабик спокойно, — и они будут находить погибель, если мы будем оставлять их на полу. Тот, кто не уводит отару на ночь, бесплатно отдает баранину, — вот так говариваем мы, кануки. На это не очень больше, чем минута.

— Проклятое древо! — выругался Хейстен. — Помоги-ка мне, Саймон, — проворчал он, нагибаясь, — а то провозимся здесь до самого рассвета.

Бинабик давал Саймону указания, что класть в какую из верхних ниш. Слудиг с нетерпением ждал возможности включиться в эту работу. Ситки тем временем перебирала содержимое альковов и набрала целую охапку свитков, которые затем свернула в один и тихонько сунула под свою кожаную куртку, но вдруг обернулась и быстро сказала что-то по-канукски. Бинабик пробрался мимо кипы спутанных кож и встал рядом с ней.

У нее в руках был свиток, скрепленный черным кожаным ремешком. Шнурок стягивал не только середину свитка, но и оба его конца. Бинабик взял у нее свиток и приложил ко лбу два пальца жестом, выражавшим почтение.

— Это узел Укекука, — сказал он тихо Саймону. — Я не питаю сомнения.

— Это пещера Укекука, не так ли? — сказал озадаченный Саймон. — Так что же удивительного в узле?

— Этот узел имеет свидетельство об очень важном свитке, — объяснил Бинабик. — Кроме того, я этого раньше не видывал. Он возможно скрывал это от меня или возможно писал, когда мы принимали решение отправляться в путешествие, в котором он умер. А этот узел, если я правильно знаю, указывает на вещи, имеющие очень исключительную силу, послания или заговоры только для посвященных. — Он снова потрогал узел, лоб его наморщился. Ситки смотрела на свиток горящими глазами.

— Ну вот, это последняя из этих проклятых вещиц, — сказал Хейстен. — Если тебе эта штука нужна, бери ее с собой. Мы больше не можем терять время, человечек.

Бинабик мгновение колебался, нежно поглаживая узел; осмотрел пещеру еще раз, потом засунул свиток в рукав.

— Нам и вправду пора, — согласился он. Он жестом направил всех к выходу, загасил факел, прижав его к выемке в полу, и последовал за ними.

Остальная компания остановилась у входа, прижавшись друг к другу, как стадо испуганных овец. Шедда, луна, окончательно скрылась на западе за соседней горой, но ночь внезапно наполнилась светом.

Огромный отряд троллей направлялся к ним. Лица их под капюшонами были мрачны. С копьями и факелами в руках они окружили пещеру Укекука, и тропа с обеих сторон была занята ими. Несмотря на свою многочисленность, тролли вели себя так тихо, что Саймон услышал шипенье их факелов прежде, чем услышал звук шагов.

— Камни Чукку, — сказал Бинабик без выражения. Ситки отступила и вцепилась в его рукав, глаза ее расширились в свете факелов, а рот был сурово сжат.

* * *

Пастырь Вамманак и Охотница Нунуйка предводительствовали своими овцами. На них были сапоги и подпоясанные одеяния. Волосы их свободно развевались, как будто они одевались в спешке. Когда Бинабик выступил им навстречу, вооруженные воины встали за его спиной, направив на его товарищей щетину копий. Ситкинамук прошла сквозь их ряд, чтобы присоединиться к нему. Она встала рядом с ним, вызывающе вздернув подбородок. Вамманак избегал взгляда дочери, остановив глаза на Бинабике.

— Итак, Бинабик, ты не хочешь предстать перед судом своего народа? Я о тебе думал лучше, несмотря на твое низкое происхождение.

— Мои друзья невиновны, — ответил Бинабик. — Я держал твою дочь заложницей, пока риммерсман Слудиг не спасется вместе с остальными.

Нунуйка выехала вперед, и ее баран поравнялся с бараном мужа.

— Пожалуйста, Бинабик, не отказывай нам в наличии хоть какого-то разума, хотя никто из нас не сравнится умом с твоим наставником. Кто отослал стражу? — Она внимательно посмотрела на Ситки. Глаза Охотницы были холодны, но в лице можно было уловить своеобразную гордость. — Дочь моя, я думала, что ты просто дурочка, раз собираешься выходить за этого недоучку-колдуна. Теперь же я вижу, что ты преданная дурочка. — Она повернулась к Бинабику. — Если тебе удалось вновь околдовать мою дочь, не думай, что тебе удастся избежать исполнения приговора. Ледяной дом не растаял. Зима убила весну. Ритуал Призывания не выполнен — а ты рассказываешь нам детские сказки и снова берешься за дьявольские трюки в пещере своего наставника, которую охраняла для тебя твоя волчица. — Нунуйку охватывал все более яростный гнев. — Тебя судили, клятвопреступник. И ты отправишься на ледяные скалы Огохак Чазма, и ты будешь сброшен с них!

— Дочь, возвращайся домой, — прорычал Вамманак. — Ты совершила ужасный проступок.