Глаз бури

— Низоземцы теперь уйдут. Бинабик, который в случае возвращения станет нашим новым Поющим, волен идти с ними, чтобы отнести это, — он указал на Тори, который Хейстен держал перед собой, — низоземцам, которые могут это использовать, по его уверению, для отпугивания зимы. Мы направляем с ними группу охотников во главе с нашей дочерью Ситкинамук, которая будет сопровождать их, пока они не покинут пределов Йиканука. Охотники тогда направятся к весеннему городу у Озера голубой глины и подготовятся к приходу всех остальных наших кланов. — Вамманак подал сигнал, и один из троллей выступил вперед с кожаным мешком, покрытым изящной вышивкой. — У нас есть для вас подарки.

Бинабик вывел своих друзей вперед. Охотница даровала Саймону ножны из прекрасной кожи, искусно выделанной и украшенной каменными бусинами цвета весенней луны. Пастух дал ему нож к этим ножнам. Бледный клинок был сделан из цельной кости. Рукоятку украшали резные полированные сверху изображения птиц.

— Волшебный меч низоземцев может быть очень хорош в сражениях со снежными червями, — сказала ему Нунуйка, — но скромный канукский нож легче спрятать, и он удобнее для близкого боя.

Саймон вежливо поблагодарил их и отошел в сторону. Хейстен получил вместительный бурдюк, украшенный лентами и вышивкой, наполненный доверху канукским горячительным напитком. Стражник, который накануне выпил достаточно этого кислого напитка, чтобы войти во вкус, поклонился, пробормотал несколько слов благодарности и отошел.

Слудиг, появившийся в Йикануке в качестве пленника и покидающий его теперь почти гостем, получил копье с чрезвычайно острым наконечником из блестящего черного камня. Древко не было обработано, так как оно было сделано в спешке — тролли не употребляют копий такого размера — но оно было прекрасно отбалансировано и могло также служить посохом.

— Мы надеемся, ты также способен оценить дарованную тебе жизнь, — сказал Вамманак, — и запомнишь, что суд кануков строг, но не жесток.

Слудиг поразил их, опустившись на колено.

— Запомню, — это бьмо все, что он сказал.

— Бинабик, — начала Нунуйка, — ты уже получил самый большой подарок, который мы способны дать тебе и теперь. Если она все еще согласна, мы возобновляем свое разрешение на брак с нашей младшей дочерью. Когда мы сможем исполнить Заклинание Призыва будущей весной, обряд будет совершен.

Бинабик и Ситки взялись за руки и поклонились, стоя на ступеньке перед Пастырем и Охотницей, выслушав слова благословения.

Заклинатель духов в своей бараньей маске выступил вперед. С заклинаниями и пением он смазал их лбы маслами, но Саймону показалось, что он проделывал все это с большим неудовольствием. Когда Канголик закончил и мрачно сошел со ступеней Ледяного дома, помолвка была восстановлена.

Охотница и Пастырь сказали от себя слова напутствия отряду. Бинабик перевел. Хотя Охотница и улыбнулась, и коснулась руки Саймона своими маленькими сильными пальцами, Нунуйка все равно казалась ему холодной, как камень, острой и опасной, как наконечник копья. Ему пришлось с трудом улыбнуться в ответ и медленно отойти, когда она закончила.

* * *

Кантака ждала их, свернувшись в снежном гнезде около Чидсик Уб-Лингит. Полуденное солнце скрылось в наползающем тумане, от холодного ветра Саймон застучал зубами.

— Теперь нам надлежит спускаться, друг Саймон, — сказал ему Бинабик. — Большая неудобность, что ты, Слудиг и Хейстен такого великого роста — для вас нет достаточных верховых баранов. В связанности с этим наш темп будет медлительнее.

— Но куда мы идем? — спросил Саймон. — Где эта Скала прощания?

— С течением времени, — ответил тролль, — я буду производить рассматривание свитков, когда мы будем иметь остановки для сна, но сейчас мы имеем должность уходить очень скорее. Горные дороги питают коварство. Скоро наступит снег.

Опять снег, — повторил Саймон, забрасывая за спину рюкзак. — Опять снег.

6. БЕЗВЕСТНЫЕ МЕРТВЫЕ

Пришел к ней Друкхи,
К Ненайсу возлюбленной, ветроногой плясунье,
Пела Мегвин.
Лежала она на зеленой траве,
В небо смотрели темные глаза.
Молчала Ненайсу, как. камень гор.

Мегвин подняла руку к глазам, защищая их от резкого ветра, затем нагнулась, чтобы поправить цветы на надгробии отца. Ветер успел разметать фиалки по камням; лишь несколько засохших лепестков остались на другой могиле — могиле Гвитина. Куда подевалось коварное лето? И когда же снова расцветут цветы, чтобы она могла ухаживать за могилами своих родных так, как они того заслужили?

Ветер перебирал голые ветки берез, а она пела дальше:

Отвечала Друкхи только кровь ее,
Алая кровь на белой щеке.
Разметались волосы Ненайсу —
Черные волосы на зеленой траве.