Глаз бури

– Убили ее возле дома, вечером, на лестнице. Вообще-то она при графине на Казанской улице жила, но считала, свое жилье иметь нужно для… для частной жизни. Так она сама, бедненькая, выражалась. Бывала она там не каждый день, вот хозяйка, заметив, что она с вечера к себе поднялась, и зашла к ней утром, чтобы спросить что-то. Она-то Лизу на черной лестнице и нашла. Вроде она идти куда-то собиралась. А при Лизе бумаги какие-то были и книга…

– Книга? – удивилась Софи. – Лиза же не умела читать…

– Не знаю, – Дашка пожала плечами. – А только книга точно была. И еще какие-то мелочи, я видела, у Густава Карловича на столе лежали… Но главное – нож!

– Что ж нож?

– Нож-то оказался с вензелем! – драматическим шепотом провозгласила Дашка и округлила глаза.

– С каким вензелем?

– А вот с таким! – Дашка протянула руку назад, схватила с полки накрахмаленную салфетку и торжествующе потрясла ею перед носом Софи. В углу салфетки переплетались хорошо знакомые Софи буквы: Д и Т. Дом Туманова.

– То есть ты хочешь сказать, – медленно протянула Софи, осознавая услышанное. – Что Лизу убили ножом, взятым отсюда, из игорного дома?

– Точно так, – кивнула Дашка. – Тут и гадать нечего. Я так сразу Кусмаулю и сказала: наш нож!

– И что ж этот Кусмауль теперь думает?

– Он думает, – Дашка еще понизила голос. – Что бедняжку Лизавету сам хозяин и порешил!

– Михаил?! Но это же явный бред! – Софи вскочила из-за стола и заметалась по тесной комнатушке. – Зачем ему убивать Лизу? Да еще оставлять на месте преступления нож, прямо его уличающий?!

– Не ведаю, не ведаю, Софья Павловна! – Дашка испугалась взрыва Софьиных чувств и даже заслонилась от него руками. – Как есть, не ведаю!

– Но отчего же – именно Михаил? – слегка придя в себя, спросила Софи. – Нож мог взять любой служащий заведения, да и любой посетитель ресторана…

– В бумагах, что у Лизаветы нашли, есть что-то такое… – пробормотала Дашка. – С хозяином связанное. Это раз. А главное – дворник его видал!

– Кого? Где? Когда? – быстро спросила Софи.

Дашка, запинаясь, объяснила, что накануне убийства Лизаветы, в сумерках, дворник видел человека, поднимавшегося к ней в мансарду, и даже о чем-то говорил с ним (кажется, посетитель спрашивал, дома ли Лизавета и стоит ли ему штурмовать крутую лестницу). После ухода незнакомца, который задержался недолго, Лизавету никто не видел живой. По описанию дворник легко опознал в посетителе Туманова. Правда, предстоит еще очная ставка, но ведь хозяина и вправду трудно с кем-то спутать…

– Чего ж еще больше-то?! – трагически заломив руки, воскликнула Дашка в завершение рассказа.

Софи видела, что для шляпницы все названные улики действительно представляются очень весомыми. Интересно, насколько умен ее приятель, старенький, но суровый дядечка Кусмауль? Придет ли ему в голову, что, отправляясь кого-то убивать, убийца вряд ли станет беседовать с дворником о своем намечающемся визите, использовать в качестве оружия убийства нож с вензелем принадлежащего ему заведения и потом оставлять его на месте преступления? А вдруг немец Кусмауль – формалист, и удовлетворится тем, что улики – есть и очевидны?

И как назло, именно сегодня с утра Михаил вместе с Лукьяновым уехали в Новгород, лично улаживать дело по какому-то важному контракту. Следовательно, вчера вечером он был в городе и действительно мог… Но зачем ему убивать Лизавету?! И что теперь делать?

– Знаешь, Даша, я теперь, пожалуй, пойду! – решительно сказала Софи.

– Да, да, само собой, – Дашка уже слегка захмелела, ее влажные коричневые глаза смотрели немного врозь, а движения стали излишне плавными и медленными. – Вы уж там как-нибудь… Сделайте… А я тут… Помяну… Все мы грешницы… И конец один…

Оставив Дашку с ее невеселыми размышлениями, орешками и полупустой бутылкой, Софи поспешила в каморку к Нелетяге.

Иосиф по обыкновению лежал на кровати, задрав ноги в грязно-белых шелковых носках на железную спинку, и читал, судя по обложке, что-то из трудов Аристотеля. На правой пятке красовалась большая дыра.

В ответ на стук в дверь он лениво отозвался:

– Любаша, что ли? Да входи! – но, увидев Софи, смутился, и поспешно сел, стараясь спрятать драный носок под свешивающееся с кровати покрывало.

– Простите, дражайшая Софья Павловна… Ваш визит…

– Бросьте, Иосиф! – решительно сказала Софи. – Не до куртуазности нынче. Слушайте, что скажу… Да левее, левее! – раздраженно воскликнула она.

– Что – левее? – изумился Иосиф.

– Шлепанец ваш левее, который вы ногой нащупать пытаетесь. Мне от двери хорошо видно! Наденьте его сейчас и слушайте меня!

Иосиф выслушал Софи, почти не перебивая, становясь по мере ее рассказа все более собранным и хищным. Софи он напомнил куницу, почуявшую запах завидной, но слишком крупной для нее дичи. Жадность к добыче и опасливость явно боролись в нем. После окончания рассказа Нелетяга задал пару уточняющих вопросов.

– Так вы полагаете, что знакомство Даши и Кусмауля, так сказать, интимного свойства?

– Ну разумеется, – Софи пожала плечами. – Что ж им еще, детей вместе крестить?