Глаз дракона

— …конечно, это конфиденциальная информация, ну вы понимаете. Её скрывают даже от наших СМИ. Похоже, наркоразборки. Кому ещё понадобится такая степень анонимности. Их никак не опознать. Отрезали пальцы. Расколотили лица.

Голос опускается до шёпота. Секреты кажутся ещё секретнее, если их еле слышно.

— …даже глаза им повыдавливали. Представляете, что за люди? Просто монстры.

— Или профессионалы?

— Может и так. Может. Профессионалы, и высокая ставка в игре. Я об этом не думал…

Задумчиво набивает рот крекерами.

— …Барбара Хейес. Барбара. Печально. Ужас как печально. Одним из убитых был её сын. Американец, представляете. У политиков сейчас ломит головы. Мигрень, вроде вы так это называете. Конечно, она вам ничего не сказала ещё. Извините, мы в полиции, мы такие бестактные. Нас не учат быть деликатными.

Глаза Хейвена немы; отблески света играют вокруг чёрных звёзд его зрачков. Он достаёт зажигалку, вспыхивает язычок пламени, разлетаются светлячки… его глаза на мгновение становятся как у кошки в темноте.

— Мы познакомились с Барбарой всего два часа назад, и мне понадобилось бы ещё часа два, чтобы услышать историю её жизни…

Рукой он взъерошивает волосы, и каждый локон падает ровно на место.

— …но скажите, старший следователь, вы всегда ловите монстров, или просто не рассказываете о неудачах?

Пиао добивает последний крекер. Вот и нет нашего идеала.

— А неудач у меня не бывает, мистер доктор. Монстров вообще проще всего ловить, потому что они хотят заявить о себе. Им надо рассказать обо всём в полный голос. Они вожделеют славы…

Старший следователь ковыряется в зубах, потом разглядывает ноготь.

— …в Китае нет систематических убийц, таких, которых вы на западе зовёте серийными. По крайней мере «официально», ну вы понимаете. Но мы всё равно говорим о них: «Кого не нашли, тот остался неизвестен».

Пиао улыбается, заглядывает глубоко в глаза англичанину и поднимает пустую тарелку из-под крекеров.

— Жаль, вы не попробовали, идеал иногда бывает весьма неплох на вкус.

— Вы съели все крекеры…

Барбара сидит на табурете, юбка задралась выше колен. Указательным пальцем она водит в пустой тарелке, потом облизывает его. На губах у неё остаются… соль, сахар, кунжут.

— …но что я, мальчики всегда остаются мальчиками.

Хейвен берёт зажигалку со стойки и подносит к сигарете Барбары. Щелчок разряда тока. Пиао видит его сине-белую вилку в недрах зажигалки в тот миг, когда вспыхивает пламя. Всю жизнь он хотел себе такую зажигалку. Англичанин убирает её в карман.

— Я сегодня не ел, проголодался. Извините, я закажу ещё.

Пиао поднимает руку, чтобы подозвать официанта, Барбара нежно тянется к нему и опускает её. Пальцы её гладят его колено, и дыхание тут же успокаивается в груди.

— Нет, Сунь, всё в порядке. Мы заказали столик в ресторане на восьмом этаже, поужинаешь с нами?

Он хочет пойти, сидеть между ними, отгораживать Хейвена от неё. Но губы произносят совсем другие слова.

— Спасибо, но мне придётся отказаться. У меня назначена встреча. Надо увидеть одного человека.

— Ты уверен?

— Да, уверен. Спасибо за приглашение.

Англичанин уже стоит, каждая складка на пиджаке и штанах легла на своё место.

— Может, старшему следователю стоило придти пораньше?

Улыбка ширится, будто челюсти у него раздвижные. Когда он проходит мимо следователя, раздаётся шёпот:

— Может, вы опоздали буквально на пару часов.

Да, он упустил всё на свете, опоздав на пару очень важных часов. Рис высыпается из пригоршни… это о нём.

И вот Чарльз Хейвен уходит. Последнее, что видит Пиао — они выходят из дверей в яркий свет вестибюля. Рука англичанина лежит у неё на плече, а с ней резкими кадрами в голове у Пиао вспыхивают воспоминания. Как жена теряется во времени, в дожде… на заднем сидении Красного Флага, и рука обнимает её за плечо.

Глава 19

Пиао стирает мел с пальцев. Крупнейшее убийство в нашем кун ань чу за двадцать лет, а ему определили кабинетик размером с туалет.

Толстая меловая линия делит доску на то, что известно, и то, что неизвестно. На две явные группы. Бобби, Е Ян, Хейвуд, Цинде и Юншэ, Фэн, Дэцай и Цзыян, их объединяют две вещи: доска, где написаны их имена, и смерть, забравшая их жизни. Только одно слово написано поперёк меловой линии… Цинде. Курьер, возивший посылки американцев. Гость «Леса добродетели», как и остальные трое китайцев. Цинде.

Пиао сидит, смотрит в окошко, на большой следовательский кабинет по соседству. Месяц назад там сидел он, вёл расследование убийства менеджера из торгового центра «Дружба». Тридцать телефонных линий. Десять компьютерных терминалов. Четыре факса. Даже плитка для чая. Теперь он расследует двенадцать убийств, у него четыре телефонных линии, один терминал, поломанный факс… и никаких плиток. Ему так и хочется потрясти головой, согреть ладони, хоть они и не замёрзли. Глаза возвращаются к доске…

И мотива нет. Ну какой тут можно придумать мотив?