Глаз дракона

— Да, — согласился Сонэр. Отнял ее от груди, поднял лицо за подбородок вверх. — Я завтра сделаю все, чтобы победить. Все, слышишь? А сегодня… Накануне поединка обычно не спят, разделишь мое ночное бдение?

— Конечно, — слабо улыбнулась Лада. Снова прижалась к нему и тихонько всхлипнула, почти без слез. — Ты завтра победишь. Ты должен. Ты должен победить. Мне без тебя не будет жизни, ни здесь, ни где-нибудь еще. Ты должен победить, иначе все просто бессмысленно и глупо. Не может все закончиться вот так…

— Не может, — согласно кивнул Сонэр. — И не закончится. Слышишь, Лада? Я тебе обещаю, что выйду из этого поединка живым. Я даю тебе слово, Лада, что я вернусь живым. Ты мне веришь? Веришь?

— Верю, — кивнула Лада.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Сонэр. Поднял ее голову обеими руками, поцеловал в лоб, в нос и прижался к губам. — Верь мне. Я не даю слово, если не могу его исполнить. И не плачь больше, договорились?

Лада покивала, тоже улыбнувшись, Сонэр улыбнулся еще шире и поцеловал ее — словно продолжая прерванный поцелуй.

Море мягко и тихо дышало в предрассветной тишине, ветер ласково дул в лицо, донося вместе с собой плеск волн. Солнце еще не поднялось, даже не показалось из-за моря, но в воздухе уже как будто посветлело, небо наполнилось предчувствием нового дня. Еще полчаса — и первый луч солнца осветит землю, пробежится по волнам моря, играя с солеными брызгами и отражаясь миллиардами бликов. Утро обещало быть солнечным, несмотря на дождь, который без продыха лил всю ночь, щедро намочив скалы и каменный двор острова Рэйконов.

— Светает… — прошептала Лада, глядя на море.

— Да, — согласился с ней Сонэр и сжал еще крепче. Они стояли у окна, он прижимал девушку к груди, а она безотрывно смотрела на море. Они стояли так уже около часа, молча и неподвижно. Лада вдруг отвернулась от моря, не желая видеть, как солнце встает и возвещает начало кровавой схватки, и уткнулась лицом Сонэру в грудь.

— Ты победишь… — в который уже раз за эту ночь прошептала она. — Ты не можешь не победить…

Сонэр чуть улыбнулся, наклонился и тронул ее губы ласковым поцелуем. Он был очень, очень долгим, словно Сонэр не мог оторваться, а Лада не могла воспротивиться. Наконец он отстранился и снова прижал ее к своему плечу.

— Лада, — тихо позвал он с улыбкой. Девушка приподняла голову. Он улыбнулся шире и попросил: — Распусти волосы. Я никогда тебя не видел с распущенными волосами.

Лада тоже улыбнулась, хотя на побледневшем от страха лице улыбка показалась лишь своей тенью, и стала быстро расплетать косу. Сонэр не выпускал ее из объятий, они не уходили от окна, поэтому ветер сразу же с неизбывной радостью окунулся в ее длинные волосы и запутался в них, как в сети. Светлая мягкая волна спустилась много ниже талии, почти достигла колен, ореолом засветилась вокруг бледного испуганного лица, сделав его поистине прекрасным. Сонэр осторожно притронулся к этой светящейся волне, провел по ней рукой снизу вверх, наслаждаясь ее мягкими прикосновениями, добрался до затылка и остановился там, несильно его сжав. Лада закрыла глаза и чуть-чуть откинула голову, улыбнувшись.

— Ты прекрасна, — прошептал Сонэр, снова касаясь ее губ. — Не заплетай их, пока бой не окончится. И стой у этого окна, ладно? Чтобы я мог тебя видеть.

— Хорошо, — кивнула Лада и, привстав на носки, поцеловала его. Вздохнула, зажмурилась и сказала: — Тебе пора. Скоро солнце встанет.

— Пора, — тоже кивнул Сонэр, сжал ее в самых крепких своих объятиях, впился в ее губы последним, прощальным поцелуем, который должен был остаться в ее памяти навсегда, затем резко отстранился и, не сводя с нее любящего взгляда, быстро ушел.