Глаз дракона

Не составило большого труда отбить его удар и отбросить меч Файона шагов на пятнадцать в сторону. Двойник бросился было за оружием, но мой крик остановил его.

— Ты торопишься умереть!

Файон замер как вкопанный и, обернувшись, стал обреченно смотреть на кончик моего «Лучшего», который покачивался в сантиметре от моего тела.

— Знаешь, почему ты проиграл? — спросил я. — Ты думал, что зло непобедимо. Но ты не понял главного. Добро умеет жертвовать ради торжества добра. Умри и ты.

Последнее, что я видел, так это молящие глаза дьявола Файона и острие клинка.

Конечно, мне было жаль себя. Но я прекрасно понимал, что рано или поздно кто-то должен победить.

Мне было жаль принцессу Иннею, имевшую двух почитателей, готовых продать за нее душу, и не получившую ни одного.

Мне было жаль моего Джека, который носился где-то в лесах и искал своего хозяина.

Мне было жаль всех тех, кого убил Файон, и кого обидел я.

Мне было жаль, но все же я сделал это, потому что верил в сказки. Добро всегда побеждает. Рано или поздно, но побеждает.

Неприятное ощущение холодной стали — и сердце мое соприкоснулось с серебром меча…

ГЛАВА 9 ДРУЗЬЯ, ВРАГИ И МЕЛКИЕ НЕПРИЯТНОСТИ

Сознание возвращалось ко мне медленно и неохотно. Оно просачивалось сквозь навалившуюся на меня ночь и словно капли дождя собиралось в маленькие лужицы. Сначала я услышал стук собственного сердца. Я долго наслаждался этим звуком, радостно ощущая необычный трепет. Потом я лежал и прислушивался к ощущению пробуждения моего организма. Непривычное и в то же время необычайно занятное чувство. Словно неясная музыка звучит в теле и дрожат серебряные нити, на которых держится мироздание, и хрустальные сферы звенят в такт дыханию.

Как только тело смогло ощущать траву, на которой я валялся, а нос уловил ее запах, я понял, что единственное, за что я должен благодарить Господа Бога, так это за ту маленькую милость, благодаря которой я остался жив.

Еще в детстве, испытывая безотчетный страх перед бессознательностью и смертью, я придумал для себя способ проверять, не стряслась ли со мной беда. Я просто считал до десяти и обратно, удостоверяясь, что с моим сознанием все в порядке.

Сейчас, похоже, как раз подобная ситуация. Я открыл рот и, удивляясь своему голосу, словно впервые слыша его, стал медленно и громко считать до десяти. Когда я начал обратный отсчет, на цифре восемь меня перебил голос.

— Хорош валяться, словно пьяный матрос у трактира!

Ощущение праздника пробуждения вмиг пропало, и мне ничего не оставалось делать, как тяжело вздохнуть и открыть глаза. Надо мной склонилось забрало Дракона.

— Ну чего уставился, мертвых не видел?

— Хорош мертвец, очнулся и считает! Вставай уж.

Помогая мне подняться, Дракон бурчал что-то там про хилость людского рода и несовершенство человеческого тела. Поднявшись, я глубоко вздохнул, пытаясь вобрать в себя все запахи, которые окружали меня, и чуть снова не свалился на землю. Но металлическое плечо Дракона оказалось в нужное время на нужном месте. Оперевшись на него, я замотал головой, стараясь окончательно прийти в себя, дабы не опозорить человеческий род и человеческое тело.

— Ну? — проскрежетал Дракон. Если он спрашивал о моем здоровье, то оно у меня — хоть куда, чем я и поспешил поделиться:

— Господи, как мне плохо!

Любой другой на месте Дракона, увидев мое сморщившееся от великих страданий лицо, только посочувствовал бы, но этой жестянке, похоже, незнакомо понятие сострадания.

— Я не спрашиваю, плохо тебе или хорошо. Я спрашиваю о том, что произошло там?

— 0-ой, не спрашивай меня, — звон в висках постепенно утих, и я почувствовал себя намного лучше, хотя ощущение дикого похмелья осталось.

А вообще, я не мог рассказать Дракону ничего путного. Конечно, я прекрасно помнил все происшедшее на пепельной пустыне, но рассказывать о том, как я сам себя пырнул в сердце и притом остался жив-здоров, тут уж извините! Я и сам в это поверить не мог, что уж говорить об остальных.

Я окинул взглядом местность. Это был тот же самый холм, на котором состоялось, не побоюсь этого слова, историческое сражение. Но чего-то здесь не хватало.

— Дракон… — рот мой оказался забит какой-то дрянью, и я минут пять отплевывался от серой пыли с отвратительным вкусом, — Дракон, а где все?

Я показал широким взмахом рук предполагаемые размеры этого «всего».

— Тебе что, мало, варркан? — эта железяка определенно смеялась над несчастным раненым.

— Дракон, — я скривился, — брось ломаться и расскажи все поподробней. Я ничего не помню с той минуты, как направился прямо на помост к своему двойнику.

— Я могу рассказать лишь то, что видел.

— Ну, валяй, а я посижу немного. Я с трудом уселся на траву и блаженно вытянул ноги.

— Когда ты пошел к помосту, я думал, что все кончено: для тебя, для моих воинов и для всего нашего мира. Я ничем не мог помочь тебе. Ведь ты и он — одно целое. Я не мог причинить ему боль, не мог убить. Ведь убивая его, я убил бы тебя.

— Спасибо, Дракон! — я улыбнулся как можно дружелюбней.

Дракон подождал, пока я перестал расточать свои улыбки, и продолжил: