Глаз дракона

Эти ребята так ничего и не поняли, а мне не хотелось тратить время на объяснения, тем более, что мое иссохшее горло требовало питья из тех бочек, которые стояли на корабле, и которые я бы не отдал даже под страхом смерти.

— Мне ваш хозяин вот где, — я достаточно ясно показал, где находится их хозяин, и грубо оттолкнул от себя настырных мародеров. Но даже после этого парни стали действовать откровенно нагло. Они стали хвататься за мои руки, а те постоянно ускользали от них, и у бедолаг не было никакой возможности зафиксировать их в одном положении.

— А ну, прекрати вертеть руками, гад, а то попробуешь моей стали!

Сталь у говорившего действительно внушала уважение. Длиною с локоть и с зазубренными с одной стороны краями. Но если дело оборачивается таким образом, то и мне стоит показать то, что у меня имеется!

— Господа! — почти прокричал я, — я и не знал, что у вас есть оружие, да еще такое страшное! Но позвольте заметить, что и у меня имеется кое-что.

Одним движением я вытащил оба ножа и отпрыгнул немного назад. Парни с некоторым недоумением смотрели на вибрирующие перед их носами кончики кинжалов, не зная, что сказать и что сделать. Но буквально спустя секунду оба отскочили довольно резко и заорали, требуя помощи.

Конечно, я мог бы прыгнуть на корабль и воспользоваться его постройками, дававшими мне некоторое преимущество, но это значило бы, что возможная свалка может переместиться на борт судна, а мне этого не хотелось. Мой кораблик и так дышал на ладан.

И тут передо мной встала дилемма. Если придется сражаться за свою жизнь, то придется убивать. А убивать людей не хотелось, даже таких. Это чувство засело во мне слишком глубоко, оно впиталось в меня с обучением на острове Корч. Я был на девяносто процентов варрканом, и защищать людей входило в мою основную задачу. Защищать, а не нападать.

Я вздохнул и вложил ножи обратно в ножны. И так, безоружный, с голыми руками, я стоял и ждал, пока подбежавшая толпа не окружила меня, закрывая от меня мой корабль.

— Ребята, как вы смотрите на то, что я откуплюсь?

Что мне еще оставалось делать? Я достал из кармана свой заветный мешочек и высыпал немного его содержимого себе на ладонь. Если я скажу, что это их просто заинтересовало, я ошибусь. Они просто загорелись от одного вида тех богатств, что лежали у меня на ладони. Этих драгоценностей хватило бы им всем, чтобы безбедно закончить свою жизнь в достатке и роскоши.

Но человек — слишком ненасытное существо. Старший из них, судорожно облизав пересохшие губы, прохрипел, глядя на драгоценные камушки.

— Если ты предлагаешь нам это, чтобы откупиться, то что тогда скрывает твой корабль?

Больше ждать и испытывать терпение свое и людей было невозможно. Считая, что мирный разговор окончен, я резко выбросил руку вперед. Схватив ближайшего за запястье, я с силой притянул его к себе и треснул кулаком по грязной голове, считая, что сотрясение мозга -не слишком опасная болезнь.

В следующую секунду я очутился в знакомой и привычной обстановке. Куча бывших лавочников, сапожников и солдат, пьянея от увиденного богатства, с криками бросилась на меня.

И приходилось довольно усиленно двигаться, чтобы не попасть под нож одного из них. Но я не был бы варрканом, если бы просто смотрел, как меня пытаются превратить в решето.

Трезво рассудив, что перелом и ушиб не имеют ничего общего со смертью, я завелся и стал работать как зерноуборочный комбайн.

Хруст костей и крики боли иногда действуют намного убедительней всяких уговоров. Понеся крупные потери, противник отступил, оставив поле боя за победителем. Больше желающих даром получить пожизненную пенсию не осталось. Мародеры стояли в стороне, подсчитывая потери, и думали, как им меня одолеть. Мне несколько раз досталось по черепу, но я считал, что довольно хорошо потрудился и хотел точно так же закончить.

Больше всего на свете мне нравятся красивые концовки. Именно поэтому я набрал побольше воздуха в легкие и гаркнул:

— Джек!

Я с усилием вспоминал, не закрыл ли я его нечаянно в трюме: видимо, так оно и было, потому что до меня донесся треск ломающихся дверей, и на палубе корабля появился заспанный Джек.

Сосиски слишком отрицательно повлияли на него, вид у варакуды был как у отъевшегося борова.

Но Джек был поистине сообразительным животным. Живо оценив ситуацию, он эффектно прыгнул на пристань, взъерошил на загривке черную шерсть и рявкнул.

Даже у меня, до этого ни разу не слышавшего, как Джек рявкает, по коже пробежал неприятный холодок. А что говорить о людях, у которых страх перед варакудами заложен в генах. Парни застыли и стояли неподвижно, пока Джек не бросился на них, добиваясь полной победы.

Замечательное зрелище. Черная смерть неслась по булыжникам пристани, грохот лап, сверкающая пасть, — кто способен выдержать такое? Вот и я говорю — никто.

Толпа вздрогнула и побежала. Джек бросился в погоню.

Оголив несколько задниц и оставив купаться наиболее медлительных, Джек вернулся ко мне.