Глаз Эвы

Эва свернула еще раз, продолжая ехать вдоль озера. Его поверхность поблескивала металлом, как будто воду уже сковал лед. Эва заметила небольшой сарай внизу, около воды. Интересно, можно ли туда проехать? Дорога была скверная, вся в выбоинах, но она все же попыталась съехать вниз, внимательно глядя по сторонам, не покажется ли еще какой-нибудь огонек, но огоньков больше не было. Она остановилась, только подъехав к самой кромке воды. Можно объехать вокруг сарая и остановиться позади него. Так она и сделала. Выключила зажигание и ближний свет и несколько секунд тихо сидела в кромешной темноте.

Она хотела захлопнуть за собой дверцу машины, как обычно, но передумала. Звук хлопнувшей двери в этой тишине будет как оружейный залп. Вместо этого она просто осторожно прикрыла дверцу, закрывать не стала, а ключи положила в карман. Потом она надела на спину рюкзак, в котором лежали молоток, зубило и фонарик, застегнула молнию и натянула капюшон. Она слабо помнила, сколько отсюда идти до дачи, но решила, что минут пятнадцать-двадцать. Холод был собачий, мороз щипал щеки; она шла, опустив голову, по неровной дороге, все выше и выше в гору, большими шагами. Она надеялась, что узнает дачу, когда увидит ее.

Там позади еще был ручей, они чистили в нем зубы и брали из ручья воду для кофе. Вокруг нее возвышались горы, черные и величественные. На вершине самой высокой, Юховды, они тогда побывали; она вспомнила, как стояла там и чувствовала себя такой непривычно маленькой, но это чувство не было неприятным. Ей это даже понравилось. Как странно, внезапно подумала она, шагая в темноте в полном одиночестве, мы все знаем, что умрем, но все равно живем, суетимся…

Она повернула еще раз и увидела вдали несколько домиков. Ни в одном окне не было света. Это заставило ее прибавить шаг. Может, ей надо туда? Но разве дача Майи не стояла в отдалении от всех других дач, у ручья, или же она просто плохо помнит? Нет, наверняка эти домики построили позже, это сейчас не играло никакой роли, главное, что в их окнах не было света, да и машин никаких она возле них не увидела. Домики выглядели как упаковки с неприкосновенным провиантом, сброшенные с самолета и лежащие там, где упали. Отсюда все они казались черными, но когда она подошла к первому, он оказался коричневым, а наличники – белыми. Над входной дверью, под самой крышей растопырились рога. Она посмотрела на самый левый домик, стоявший ближе всех к ручью, но он не был красным. Это ровным счетом ничего не значило, его могли перекрасить. Она пошла медленнее, на одной стене была прибита деревянная дощечка, она выглядела совсем новой, и хотя она не помнила, как тогда называлась дача, теперь она была уверена, что это дача Майи. Называлась она «Хилтон».

Она зашла за домик. Там тек ручей, по берегам его рос вереск; ручей оказался глубже, чем ей помнилось, но она узнала камни, на которых они сидели, и маленькую тропинку – она бледной змейкой вилась наверх. Она на месте. Она одна. Никто ничего не знает, а ночь длинная. Я найду эти деньги, подумала она, даже если придется ногтями отдирать доски от пола.