Глаз и мозг. Психология зрительного восприятия

Мы начинаем понимать, почему потребовалось столь долгое время для того, чтобы художники овладели законами перспективы. По существу, перспективное изображение трехмерного пространства неверно, так как оно отражает мир не таким, каким мы его реально видим, а скорее представляет собой идеализированный сетчаточный образ. Но мы не видим наших сетчаточных образов и не воспринимаем мир соответственно размерам и формам сетчаточных образов, так как последние значительно модифицируются благодаря механизму константности. Не следует ли художнику игнорировать перспективу и рисовать мир таким, каким он его видит?

Когда художник совершенно игнорирует перспективу, его картины или рисунки будут казаться плоскими, если только он с достаточным умением не использует другие признаки расстояния. Но это, видимо, почти невозможно. Если ему удастся изобразить глубину другими средствами, картина все равно будет восприниматься как неправильная, так как эти признаки вводят в действие систему константности зрителя, что ведет к увеличению более отдаленных предметов. Это значит, что художник должен соблюдать правила перспективы: рисовать отдаленные объекты меньшими по размеру — при условии, конечно, если у зрителя эти признаки глубины вводят в действие шкалирующий механизм константности. В самом деле, если бы он мог применить все существующие признаки глубины, он должен был бы использовать перспективу с такой полнотой, чтобы наблюдатель увидел размеры и расстояния так, как если бы он сам смотрел на реальную сцену, разыгрывающуюся в трех измерениях. Однако — и это очень важно — в действительности художник не может надеяться применить все реально существующие признаки глубины, и поэтому он вынужден пользоваться модифицированными признаками перспективы.

Возвращаясь к рисункам, создающим иллюзорные искажения (рис. 9, 4, 9,5 и 9,6), интересно отметить, что, хотя все они вводят в действие закономерности перспективы и вызывают увеличение более отдаленных с точки зрения перспективы деталей, в изображениях реальных объектов возникает тенденция к уменьшению искажений, обусловленных перспективой.

ОПЫТЫ ЭЙМСА С ПЕРСПЕКТИВОЙ

Американский психолог А. Эймс, начавший свою карьеру как художник, является автором серии очень остроумных и ярких опытов по восприятию. Наибольшей известностью пользуется его «перекошенная комната». Это неправильной формы ящик, который может быть размером с обычную комнату. Дальняя стена отодвинута в одну сторону таким образом, что она находится в положении, не привычном для наблюдателя, однако благодаря использованию перспективы эта неправильной формы комната дает тот же самый сетчаточный образ, что и обычная прямоугольная комната. Поскольку возможно бесконечное количество пространственных расположений объектов и их ориентаций по отношению к наблюдателю, которые могут давать один и тот же сетчаточный образ, существует также и бесконечное множество перекошенных комнат, которые могут отражаться на сетчатке так же, как и обычная прямоугольная комната.

На что похожа перекошенная комната Эймса? Она похожа на обычную прямоугольную комнату! В сущности в этом нет ничего удивительного; она должна выглядеть как обычная комната, если она сконструирована при строгом соблюдении правил перспективы и если смотреть на нее с правильной позиции, потому что образ, который она создает на сетчатке, — тот же, что и образ, возникающий, когда смотрят на обычную комнату. Но если мы внесем в комнату предметы, то происходят очень странные вещи. Предмет, помещенный в дальний угол комнаты, сокращается в размерах. Он кажется слишком маленьким, потому что изображение этого предмета на сетчатке меньше, чем можно было ожидать на основании видимого расстояния до этой части комнаты. Так, например, взрослый человек может уменьшиться настолько, что будет казаться меньше маленького ребенка (рис. 10, 11). Важно отметить, что этот эффект сохраняется и на фотографии. Фактически нет никакой необходимости в реальной комнате, чтобы получить этот эффект, потому что фотографический снимок дает to же самое изображение на сетчатке, что и сама комната, за исключением лишь того, что в фотографии имеется добавочный фактор в виде плоской бумаги определенной фактуры.

Рис. 10, 11.Невозможно? Мы думаем, что эта комната прямоугольная, хотя фактически это не так, — и видим фигуры измененными по размеру. Именно это и происходит в перекошенной комнате Эймса. Мы настолько привыкли к тому, что комнаты прямоугольны, что уверены, что и эта комната обычная. В данном случае мы ошибаемся.