Глаз и мозг. Психология зрительного восприятия

Наиболее широкое исследование этой проблемы на людях, предпринятое в последнее время, было проведено в Инсбруке Эрисманом и Колером. Колер и его испытуемые носили очки, искажающие изображение, длительное время. Результаты эксперимента Колера, так же, как и Стрэттона, протоколировались в виде словесных отчетов. Соответственно традициям немецкой гештальтпсихологии и более поздним работам Мишотта по восприятию причинных отношений (см. главу 12), Колер делает акцент на «внутренней структуре» восприятия. Этот подход чужд традициям американского бихевиоризма; однако жаль, что во время эксперимента не было достаточно точной регистрации движений испытуемого. На основании словесных отчетов трудно представить себе этот «адаптированный» мир испытуемых, так как их ощущения, по-видимому, были причудливо спутаны и даже противоречили друг другу. Так, например, пешеходов, очевидно, они видели на правильной стороне улицы, хотя их изображения были перевернуты справа налево, но части их одежды казались им перепутанными. Написанные слова были для испытуемых одним из наиболее сложных объектов. Когда они бросали на письмо беглый взгляд, оно казалось им нормальным, но если они пытались его внимательно рассматривать, оно воспринималось как зеркальное.

Осязание оказывало существенное влияние на зрение: на первых стадиях адаптации предметы неожиданно начинали восприниматься как нормальные, когда испытуемый прикасался к ним: они выглядели нормальными и тогда, когда их перевернутое изображение было физически невозможным. Так, например, свеча казалась перевернутой нижней частью вверх, пока ее не зажигали, после чего она вдруг воспринималась как нормальная, а пламя — идущим вверх.

Эти эксперименты положили начало ряду исследований, в которых на животных надевались разного рода очки. Когда очки, перевертывающие изображение, надевались на обезьяну, то это приводило к ее полной неподвижности в течение нескольких дней; она просто отказывалась двигаться. Когда наконец она начинала двигаться, она пятилась назад. Этот факт интересен, так как эти очки как раз нарушают восприятие глубины. Аналогичные опыты были проведены также с цыплятами и курами. Пфистер надевал на глаза кур призмы, переворачивающие изображение справа налево, и изучал их способность клевать зерна. У кур этот навык резко нарушался, и даже после трехмесячного ношения очков никакого реального улучшения не наблюдалось. То же отсутствие адаптации было обнаружено Сперри и у земноводных. Когда изображение, попадающее на сетчатку их глаз, поворачивалось на 180°, оказалось, что язык двигается в поисках пищи в неправильном направлении, и, предоставленные самим себе, эти животные умерли бы от голода. Сходные результаты были получены Хессом на цыплятах, глаза которых закрывались призмами, которые не переворачивали изображения, а смещали их на 7° вправо или влево. Хесс обнаружил, что такие цыплята всегда клюют в стороне от зерна и никогда не адаптируются к смещению изображений, вызываемому клиновидными призмами (рис. 11, 7).

Рис. 11, 7.Курица Пфистера с призмами, отклоняющими свет, попадающий в ее глаза.

На основании своих экспериментов Хесс сделал следующие выводы:

«По-видимому, врожденные зрительные реакции у цыплят, касающиеся расположения предметов в их зрительном мире, не могут изменяться под влиянием обучения, если от цыпленка требуется, чтобы он усвоил реакцию, антагонистичную инстинктивной».

Все эти различные эксперименты довольно ясно показывают, что животные проявляют значительно меньшую адаптацию к смещению или переворачиванию сетчаточных изображений, чем люди, и только у обезьян имеется некоторая способность к такого рода адаптации.

Существуют новые данные, полученные, главным образом, в работах Р. Хелда и его сотрудников, особенно Хейна, показывающие, что для компенсации смещенных сетчаточных изображений очень важно, чтобы субъект осуществлял активные корригирующие движения. Хелд считает, что активные движения жизненно необходимы для подобной компенсации и что они очень существенны для всякого перцептивного обучения. Один из его экспериментов с котятами особенно изобретателен и интересен. Он воспитывал котят в темноте, позволяя им зрительно ориентироваться только в ситуации эксперимента, которая была, мягко выражаясь, необычной. Два котенка помещались в корзинки, прикрепленные к противоположным концам перекладины, которая могла вращаться вокруг центра, при этом корзинки тоже начинали вращаться. Эта «карусель» была устроена так, что вращение одной корзинки вызывало аналогичное вращение другой (это устройство показано на рис. 11, 8), и таким образом оба котенка получали одни и те же зрительные впечатления в одно и то же время.