Глаз осьминога

— Не надо залезать на деревья, — бормотал он еле слышно. — Во всяком случае не часто, а то будет плохо, слышишь? Нужно бороться со своими желаниями.

— Я поняла, — поспешила подтвердить Зигрид. — Но что стало с другими спасшимися при кораблекрушении? Вас же в спасательном челноке было несколько человек.

Таннер обернулся, чтобы удостовериться, что ни Гюс, ни Давид не могут его услышать. Лицо капитана приняло довольно неприятное выражение.

— Тебе могу сказать, — прошептал он. — Ты им не скажешь… Да, нас сначала было пятеро. Пятеро на этом ковчеге. А потом…

— Что же случилось потом?

— Они перестали себя контролировать, вот и все. Стали лазить на деревья все время, и… Не хотели понимать, что это опасно.

Таннер не переставал двигаться, его лицо исказила гримаса.

— Вы хотите сказать, что те четверо с них упали? — спросила девочка. — Залезли на деревья и потом упали в море?

— Хи-хи! — захихикал Таннер. — Да, да, именно так, упали. Им нравилось падать. Они все время падали. А однажды не вернулись. Я, когда падаю, все время возвращаюсь. Но для этого надо держать себя в руках, контролировать себя. И никак иначе.

Последние слова мужчина просто выкрикнул. Зигрид подскочила — капитан напугал ее. Он весь дрожал. Сел на палубе, прижавшись спиной к дереву, и свернулся калачиком, обхватил руками колени.

— Не шевелиться… — как будто бредил бывший пилот. — Оставаться внизу, ногами на земле…

Таннер вдруг сильно вспотел. И тут Зигрид заметила нечто необычное у него на шее — перышко. Маленькое голубое перышко. Откуда оно могло взяться? Девушка сжала зубы. По правде говоря, казалось, что перышко росло из кожи капитана.

«Можно подумать… — мелькнуло у Зигрид, с трудом подавлявшей растушую в ней панику, — можно подумать, что передо мной превратившаяся в человека птица, сохранившая что-то от прежней внешности… например, перо».

Ну нет! Бессмыслица какая-то! Это просто перышко, прилипшее к потной коже, и ничего другого. Да ладно, никто не умеет превращаться в птиц!

«А почему бы и нет? — подсказал ей внутренний голос. — Ведь некоторые люди превратились в рыб…»

— Вам… вам никогда не бывает скучно? — спросила Зигрид слегка изменившимся голосом.

— Нет, — ответил Таннер, роясь в карманах своих лохмотьев. — Видишь эти семена? Тебе они, конечно, знакомы. Ты знаешь, что с ними можно сделать.

Зигрид кивнула. Речь шла о семенах, которые, попав в землю, порождали странные зеленые персонажи.

— Если мне становится очень одиноко, — сказал сумасшедший, — я выращиваю себе друзей. Красивых женщин, которые танцуют для меня. Я смотрю на них. Когда идет дождь, они долго не увядают. Это картины из прошлого, знаешь? Растительные фотографии. Жители Алмоа ненавидели машины, технику. У них все было на основе растений. Они выращивали статуи, освещались светлячками. Даже одежду собирали на деревьях, как фрукты. А еще выращивали музыкальные яблоки. И когда ели их, музыка звучала в них самих.

Бредил ли Таннер? Зигрид старалась не противоречить ему.

Вдруг мужчина резко поднялся, заявил, что собирается поспать после обеда, и исчез в кустах на корме. Девушка вздохнула с облегчением. Она решила не идти за ним, а отправилась осматривать храм. За зловещими саркофагами обнаружила остатки нескольких летных комбинезонов и с трудом разобрала еще четыре имени: лейтенант Акира Сузуки, капрал Освальд Кейн, майор Пегги Митчум, прапорщик Дорана Кейн. Что же стало с владельцами этой одежды?

Зигрид положила лохмотья на место и пошла искать друзей. Было жарко, странное оцепенение охватило ее. Гюс и Давид сидели в тени под деревом, на корме. По лицам парней обильно тек пот, и они тоже казались изможденными. Неподалеку, продолжая анализы, жужжала машина, исследуя образцы, — словно какое-то животное пережевывало свой невкусный обед.

— Ну, что рассказывал капитан? — спросил Давид.

— Странные вещи, — уклончиво пробормотала Зигрид, присаживаясь на траву. — Трудно разобрать, что правда, а что он придумал.

— Черт возьми! — заворчал Давид. — Лейтенант Каблер будет недоволен, если мы притащим бывшего пилота на «Блюдип». Таннер явно сошел с ума и станет просто лишним едоком. Вероятно, лучше оставить его здесь… Или утопить, чтобы облегчить страдания отшельника.

— Замолчите! — прорычал Гюс. — Эта жара убивает меня. Мне надо поспать. И вам тоже следует отдохнуть. Вернемся к работе, когда зной спадет.

— Ты прав, — лениво кивнул Давид. — Отдохнем. Зигрид, ты первая несешь караул. В любом случае, лучше спать днем и бодрствовать ночью. Спруты выходят из саркофагов, когда темно.

— Вот уж глупость! — усмехнулась девушка. — Если бы спруты здесь водились, то давно сожрали бы Таннера.

— Не сожрали бы, ведь он их сообщник, — возразил Аллоран. — А может, капитан выжил, потому что делал им приношения. Сначала в виде своих товарищей. Затем рыб. А теперь у него есть мы. Трое молодых людей в добром здравии — хорошее жертвоприношение, да?