Глаз Пернатого Змея

За этой дверью оказалось довольно просторное помещение, большая часть которого была заставлена горшками и ящиками с комнатными цветами. Здесь были бегонии и герани, фуксии и азалии, настурции, узамбарские фиалки и другие цветы, названий которых Леня не знал. А если какой цветок и узнал в лицо, то исключительно благодаря Лоле. Вот она комнатные цветы просто обожала и вела нескончаемую войну с котом, который тоже любил цветы, но по-своему. Особенно отличал он узамбарские фиалки, за что неоднократно бывал бит полотенцем, тапкой или свернутой газетой. Глядя на безжалостно объеденные цветы, Лола буквально зверела, и даже Леня ничего не мог поделать. Кот, надо сказать, принимал наказание стоически, видно, понимал, что не прав.

Среди всего этого великолепия сидела за просторным столом дама лет пятидесяти, в несколько старомодном бордовом жакете, с волосами, уложенными в высокую прическу, и с таким выражением на лице, которое вырабатывается долгими годами абсолютной власти.

Когда-то давно Леня учился в цирковом училище, на отделении фокусов и иллюзий. Училище это очень отличалось от других учебных заведений, на занятиях вынимали из карманов и шляп кроликов и голубей, безжалостно распиливали студенток и даже преподавательниц помоложе, но и там тоже была женщина с такой же высокой прической и таким же решительным и властным лицом — секретарь деканата Татьяна Филаретовна.

Татьяну Филаретовну боялись студенты и преподаватели, больше того — ее боялся декан отделения, знаменитый иллюзионист Альберт Артурович Руо, и даже директор училища всемогущий Ашот Акопович Невсесян.

С тех пор прошло много лет, Леня приобрел разнообразные знания и навыки, но у него сохранилось твердое убеждение, что в каждом институте и училище есть своя Татьяна Филаретовна. И сейчас перед ним, несомненно, был здешний представитель этого всемогущего племени — секретарь деканата.

В подтверждение этой мысли перед столом секретаря стояли навытяжку двое студентов, которых властная дама отчитывала:

— Вам, Пустышкин, был дан последний шанс. Вы должны были сдать испанскую литературу еще прошлой зимой, но вы и не подумали…

— Я подумал, Варвара Савельевна… — ныл несчастный студент. — Но я тогда болел гриппом, и у меня были осложнения…

— На голову? — язвительно переспросила суровая дама. — С тех пор вы могли не только испанскую литературу, вы все экзамены за третий курс могли сдать! А вы, Пузырев, что смотрите? На вас библиотека жалуется! Вы им не вернули одиннадцать единиц хранения!

— Но Варвара Савельевна, — вступил второй студент, — я не виноват, это мыши сгрызли книжки…

— Заведите кошку! — отрезала секретарь. — Если не вернете в ближайшие три дня, мы будем принимать меры! И все, оба свободны! У меня и без вас работы хватает!

Студентов как ветром сдуло, а грозная Варвара Савельевна повернулась к скромно дожидавшейся ее внимания женщине лет тридцати с хвостиком, одетой во что-то блекло-серое, с невзрачным лицом и бесцветными волосами. В этой женщине было что-то от цветка, засохшего между страницами книги. Причем книга эта была не сборником лирических стихотворений и не любовным романом, а пособием по испанской грамматике для студентов неязыковых вузов, да и цветок — не роза и не камелия, а какой-то невзрачный полевой цветочек из тех, названия которых невозможно запомнить.

— Людмила Борисовна, — строго произнесла секретарь, — на вас снова жаловались. После вашего занятия в кабинете пахло табаком. Вы знаете, что сейчас мы, как никогда, боремся с курением, и тем не менее не делаете выводов…

— Но Варвара Савельевна, — подала голос бесцветная женщина, — вы же знаете, что этот Гречишкин…

— Не знаю и знать не хочу! — оборвала ее секретарь. — Вы преподаватель, и вы должны контролировать порядок на занятиях! А вы, молодой человек, по какому вопросу? — обратилась она к Маркизу, которого только теперь заметила.

— Я хотел бы навести справки об одной вашей выпускнице, — проговорил Маркиз скромным и интеллигентным тоном. — Точнее, об одной вашей бывшей студентке…

— Так выпускнице или студентке? — сурово переспросила секретарь. — Вы уж как-нибудь определитесь!

— В том-то и дело, что она есть в списке поступивших к вам, но отсутствует в списке выпускников… ее фамилия Кривошеина, Анастасия Кривошеина…

— А вы, собственно, кто такой и на каком основании интересуетесь нашими бывшими студентами? — в голосе Варвары Савельевны зазвучал металл, а взгляд стал холодным и пронзительным.

— Я — частный детектив, — признался Леня, — навожу справки о Кривошеиной по заданию своего клиента…

— Вот и наводите их где-нибудь в другом месте! — отчеканила строгая дама. — Здесь люди работают, а не всякой ерундой занимаются! Здесь учебный вуз, а не справочное бюро!