Глаз Пустыни (ЛП)

— Как вы только можете говорить так, женщина! Эти стены долгое время пустовали, пока снова не пробудились к жизни, благодаря работе и поту нашего земляка. А теперь я нахожу его позорно убитым, и висящем на… этом извращении виселицы! Выдайте мне его убийцу, и я проявлю милосердие.

— Убийство это или нет, капитан, на данный момент не ясно. Обвинения, которые мы нашли на этих досках, в соответствии со старым имперским законом, свидетельствуют о том, что его казнили. Пока мы не сможет проверить обстоятельства, я ничего не могу сказать по этому поводу.

Боги, я восхищался спокойствием этой женщины.

— Эмир, по Своей великой мудрости, воспримет это дело иначе! Тем не менее, эти стены пустовали, и вы потеряли на них все права! Я требую, чтобы вы их освободили.

— Мне очень жаль, капитан, но, насколько мне известно, права имперского города на их собственность регулярно обновляются в соответствии с законом каждой страны. Если вы проверите в архивах вашей регистратуры, вы, наверняка обнаружите, что Аскир, как требует право Бессарина, обновлял права каждые двадцать лет. Вы также найдёте, что все налоги уплачены.

— Откуда тебе это известно, ты змея? — вскипел капитан, и я увидел, что даже некоторые его люди посмотрели на него с тревогой.

— Это записано в моих документах. Если вы со своим отрядом отправляетесь в путь без подготовки, это ваше право. Однако имперский город поступает со своими командировочными предписаниями более тщательно, — ответила ему женщина так спокойно, что это ещё больше разозлило мужчину.

— Как вы сметете стоять здесь и делать вид, что это ваше право? Это наша страна, и вам здесь делать нечего. Когда я выясню, кто позволил вам выехать за ворота, он за это заплатит. Вот уже как три месяца ни одной имперской собаки не разрешено ступать на землю города, и вы это отлично знаете!

— По этому поводу я могу сказать следующее, капитан, — голос женщины стал ещё холоднее. — Во-первых, в договоре с Аскиром оговорено, что имперские дороги, а также земля на пятьдесят шагов справа и слева от них, являются собственностью империи. То, что Аскир платит за эту землю налоги, знак доброй воли, и таковым провозглашен в договоре. Во-вторых, ни я, ни мои люди никогда не покидали имперских владений и даже ногой не ступали на землю Газалабада. Вы, напротив, находитесь на территории империи.

— Империи больше нет! — воскликнул капитан.

— Это не совсем верно, — сказала женщина. — Асканнон позволил королевствам самим управлять собой, но они номинально всё ещё являются частью империи.

— Номинально? Вы говорите нелепость, женщина. Уходите, или мы прогоним вас с нашей земли!

Он немного вытащил меч из ножен.

— Если вы вытащите этот клинок, капитан, рискуете начать войну.

— Вы угрожаете мне, женщина? Бессарин — самое могущественное из королевств!

— Возможно, в вашем воображении. Или в давно минувшие дни. Но даже если бы вы были правы — оно располагает пятью легионами? — её тон стал опасно мягким. — Если вы настаиваете на том, чтобы продолжить спор, то я брошу вас живым или мёртвым в ноги вашего правителя и спрошу, хотел ли он развязать войну. Если он скажет да, то жизнь здесь, в вашем королевстве, станет более чем интересной.

— Один какой-то город угрожает нам! Это смешно!

— Я не угрожаю. Вы ещё никогда не были в Аскире, верно? Город является одним из королевств и соответственно такой же большой и могущественный. Представьте себе, что цитадель Вечного Правителя находится в том месте, где в Газалабаде стоит дворец калифа. Тогда сейчас мы всё ещё находились бы внутри стен Вечного города.

Я заморгал. Этого не может быть! Должно быть, она ошибается, потому что отсюда до ворот Газалабада было больше одного дня пути верхом на лошади. Ни один город плоской земли не может иметь такую величину.

На надменном лице капитана отразилась неуверенность.

— Знаете, как бы я поступила на вашем месте? Я бы вернулась, чтобы спросить, что делать. Вы сказали, что вас послали исследовать плоды этих виселиц. Я разрешаю вам их осмотреть, пока вы здесь ничего не трогаете. Развязать войну между нашими королевствами после почти тысячи лет мира, наверняка, не было в ваших приказах.

Я мог слышать, как он скрежещет зубами. Но, в конце концов, он кивнул и грубо развернул лошадь.

— Едим в город, — крикнул он. — Я вернусь сюда с армией.

А потом он жестоко подстегнул лошадь. Его люди попытались последовать за ним, но строй при этом почти полностью распался.

— Тогда она ему точно понадобится, — сказала женщина ледяным тоном.

Как будто она всё это время знала, что я сижу недалеко от неё на лошади, она повернулась и посмотрела на меня холодными серыми глазами.

— А вы кто такой?

Я слез с лошади и чуть не свалился в пыль, когда мои ноги подкосились; я кое-как ещё успел схватиться за седло. Но не один из солдат не засмеялся, они только внимательно за мной наблюдали.

Снова на её левой груди, ниже выгравированного быка, появилась написанная маленькими буквами надпись, и я смог её прочитать. Это был Четвёртый легион.