Глаз тигра

Не разворачивая, они свалили оборудование на передней палубе, и я не стал задавать лишних вопросов. Лицо Гатри начало шелушиться после ожога, и там, где отвалилась обожженная солнцем кожа, проступали сырые, красные пятна. Он густо намазал их кремом.

Я представил, как он гонял крошку Марион в своем люксе в «Хилтоне», и улыбнулся ему.

– А ты хорошо выглядишь! Тебе не приходила в голову мысль принять участие в конкурсе Мисс Вселенная?

Он недружелюбно глянул на меня из-под шляпы и уселся на стул.

Пока мы шли на север, он потягивал пиво прямо из банки, а опустошив, использовал, как мишень. Он палил по жестянкам из своего громадного пистолета, и они кувыркались вслед «Балерине»

Незадолго до полудня я отдал Джимми руль и спустился проверить, как там дела внизу. Я обнаружил, что Матерсон уже открыл бар и извлек оттуда бутылку джина.

– Сколько еще? – спросил он, взмокший и красный, несмотря на работу кондиционера.

– Еще часок—другой, – ответил я и подумал, что у Матерсона возникнут проблемы с алкоголем, если он пьет уже в первой половине дня. Но джин подействовал на него благотворно, и я – неисправимый оппортунист, – выудил из его кармана еще три сотни долларов в качестве компенсации за моральные и физические издержки – мне предстояло немало усилий, чтобы провести «Балерину» к «Старикам» через узкие проходы в рифах.

Вдали появились очертания Трехглавого острова. В душном воздухе они были призрачно зловещими, будто головы, висящие над морем и не имеющие тела. Джимми разглядывал вершины в бинокль, а затем, опустив его, обернулся ко мне:

– Похоже, что это они, шкипер, – и он спустился на нижнюю палубу. Затем они втроем поднялись на переднюю палубу, перешагнув через завернутый в брезент груз, и, встав плечом на носу, устремили взгляд в морскую даль, где неясно виднелся остров. Я с осторожностью двигался вдоль пролива.

Нам помогал прилив, он подталкивал нас вперед, и я решил воспользоваться этим, чтобы подойти к «Старикам» с востока и высадиться на пляже у ближайшего пика. Прилив у этого берега достигает семнадцати футов, и было бы неразумно входить в мелкие воды во время отлива. Можно легко оказаться в песчаной ловушке, видя, как вода уходит прямо из-под киля.

Джимми одолжил у меня ручной компас и положил его к себе в сумку, где уже лежал термос с ледяной водой и баночка с соляными таблетками из нашей походной аптечки. Пока я осторожно двигался к пляжу, Джимми и Матерсон сбросили с себя брюки и обувь. Когда «Балерина» уткнулась килем в плотный белый песок, я им крикнул:

– О’кей! Можно идти! – и пропустив Джимми вперед, они спустились по приставной лесенке на боку «Балерины». Вода доходила им до подмышек, и Джимми держал рюкзак высоко над головой, пока они не дошли до пляжа.

– Даю вам два часа! – крикнул я им вслед. – Если задержитесь, можете ночевать на берегу. Во время отлива я не смогу забрать вас назад!

Джимми помахал и улыбнулся. Я развернул «Балерину» и осторожно повел ее назад. Они уже достигли берега и неуклюже прыгали на пляже, надевая брюки и обувь, а затем направились к пальмовой роще и скрылись из вида.

Покружив минут десять, я обнаружил в прозрачной, как горный поток воде, темную тень и бросил якорь. Надев маску и перчатки, я нырнул с небольшой сетью для устриц, держа в руках тяжелый рычаг домкрата. Под нами было около сорока футов глубины, и на мое счастье, ветер был достаточно силен, чтобы я мог раскинуть под водой сеть. Мне удалось наполнить ее крупными двойными раковинами за одно ныряние.

Я высыпал их на передней палубе и, помня предупреждение Чабби, выбросил пустые раковины за борт, тщательно вытерев палубу. Затем отправил ведро нежной мякоти на плиту. Сложил в кастрюлю, добавив вина, чеснока, соли, молотого перца и щепотку чили, потом установил плиту на слабый огонь и закрыл крышку.

Когда я вернулся на палубу, Гатри все еще сидел на рыбацком стуле.

– С чего это, босс, ты так скучаешь? – спросил я участливо. – Нет девочек и мучить некого?

Мы обменялись еще парой любезностей в том же духе, и это помогло нам убить время, пока вдалеке на пляже не показались две фигуры. Они махали руками и что-то кричали. Я поднял якорь и пошел за ними. Как только они вернулись на судно, то сразу позвали Гатри и устроили прямо на палубе небольшое совещание. Все они были возбуждены, особенно Джимми. Он жестикулировал и указывал куда-то через пролив, говоря тихо, но страстно. В какой-то момент казалось, что они пришли к соглашению, но когда их разговор завершился, до заката оставалось лишь час, и я отказался выполнить требование Матерсона продолжить исследование вечером. Не хватало еще сесть на мель во время отлива!

Я решительно повел «Балерину» в безопасное для стоянки место в лагуне по другую сторону пролива, и когда солнце опустилось за горизонт, она уже мирно покачивалась на двух тяжелых якорях, а я, сидя на мостике, наслаждался последними часами дня и первой за вечер порцией виски. В салоне подо мной звучал непрерывный шепот дискуссий и рассуждений.