Глаз тигра. Не буди дьявола

Убедившись, что мы оказались у правильного входа, я вырубил оба двигателя, и теперь «Танцующая» бесшумно дрейфовала, несомая водами прилива. Мы с предельной сосредоточенностью выслушивали в темноте звук двигателя патрульного катера, но слышали только кваканье лягушек и всплески игравшей на мелководье кефали.

Беззвучно, словно привидение, «Танцующая» вошла в канал, с обеих сторон нас прикрывали черные мангровые заросли, а в насыщенном влагой воздухе повисло тухлое зловоние илистых болот.

Крапинки звездного света плясали на взволнованной поверхности канала, а однажды в темноте блеснули весла, и мимо нас скользнул похожий на крокодила длинный и узкий челн: из устья возвращались двое рыбаков. Они на мгновение остановились, окинули нас изучающим взглядом и, не крикнув приветственных слов, опять налегли на весла и стремительно скрылись во мраке.

– Плохо, – сказал Анджело.

– Прежде чем они расскажут про нас кому-то, кого стоит опасаться, мы уже будем потягивать лагер в «Лорде Нельсоне».

Я знал, что у здешних хватает собственных секретов, да и в целом рыбаки – люди не из болтливых, поэтому встреча с ними меня не обеспокоила.

Глянув вперед, я увидел, что мы приближаемся к первой излучине, и течение начало сносить «Танцующую» к противоположному берегу. Я нажал на пусковые кнопки, двигатели с урчанием ожили, и я вернул катер на глубину.

Мы пробирались по извилистому каналу, пока наконец не очутились на широком тихом плесе, где мангровые заросли на илистых берегах сменились приятной глазу твердой землей.

В миле от нас я разглядел устье притока Сальса – черневший в берегу проем за линией высоких пушистоглавых камышей, а дальше, один над другим, желтели сдвоенные сигнальные фонари.

– Говорил же тебе, Чабби, – плевое дело.

– Дома скажешь, – проворчал наш неисправимый оптимист.

– Ладно, Анджело, ступай на бак. Дам знак, когда бросить якорь.

Мы ползли по каналу, и, когда я фиксировал штурвал, а потом доставал из ящика ручной прожектор, в голове у меня вертелась считалка:

«На диване ехал слон, кто не верит – выйди вон!»

Мне думалось о сотнях толстокожих серых исполинов, умерщвленных ради бивней, – и по спине скользнул ледяной сквознячок вины, ведь я тоже был соучастником этой бойни. Но я выбросил эти мысли из головы, поднял прожектор, направил его на желтые фонари и дал условленный сигнал.

Повторил его трижды, но лишь когда поравнялся с фонарями, нижний внезапно погас.

– Бросай, Анджело, – негромко скомандовал я и вырубил моторы.

Якорь булькнул в воду, и цепь оглушительно загремела в окружавшем нас безмолвии. Оказавшись на привязи, «Танцующая» резко остановилась и развернулась к выходу из канала.

Чабби ушел доставать грузовые сети, но я задержался у релинга, вглядываясь в сигнальные фонари. Тишина была абсолютной, разве что на камышовых берегах Сальсы звучно поквакивали болотные лягушки.

В этой тиши я скорее ощутил подошвами, нежели услышал, биение, подобное биению великаньего сердца.

Пульсацию судового дизеля «эллисон» ни с чем не спутаешь. Я знал, что раньше на патрульном катере Зинбаллы стояли «роллс-ройсы» времен Второй мировой, но позже их заменили на «эллисоны», и ощущаемый мною звук вне всякого сомнения принадлежал эллисоновскому двигателю, стоявшему на нейтрали.

– Анджело! – Я старался говорить потише, но таким тоном, чтобы Анджело проникся напряженностью ситуации. – Бога ради, отцепляй якорь, и как можно быстрее!

Именно для таких экстренных случаев в цепи у нас имелся штифт, и я, бросившись к рычагам и кнопкам, возблагодарил за этот штифт всех богов.

Заводя двигатели, я услышал глухой стук четырехфунтовой кувалды: Анджело расклепывал цепь. Трижды ударил он, и цепь с плеском ушла за борт.

– Готово, Гарри, – сообщил Анджело, и в тот же миг я запустил двигатели и открыл заслонки на полную. «Танцующая» с гневным рыком рванула вперед, взбивая гребными винтами белую пену под кормовым подзором.

Рвануть-то рванула, но ей недостало проворства: хоть мы и шли по течению, в лицо нам со скоростью пять узлов двигались воды прилива.

Поверх рева наших моторов я услышал, как загудели «эллисоны», и из-за тростникового частокола в устье Сальсы вырвалась длинная смертоносная тень.

Даже в свете звезд я немедленно узнал широкий развал бортов у носа, изящное сужение линий в поджарую, как у борзого пса, талию и обрубленную квадратную корму: силуэт спасательного катера Королевского ВМФ, который провел свои лучшие дни в Мозамбикском проливе, а после отправился дряхлеть к этим малярийным берегам.

Тьма была добра к нему, скрывая ржавые пятна и неравномерную окраску, но этот катер был уже старик, лишенный великолепных «роллсов» и взамен получивший экономные, но маломощные «эллисоны». В честной гонке «Танцующая» обошла бы его как стоячего, но сегодня о честности не могло быть и речи. Патрульному катеру хватило и мощности, и скорости, чтобы влететь в канал и отрезать нам путь к отступлению, а когда он включил боевые прожекторы, свет ударил по нам, словно нечто осязаемое: два белых луча, столь слепящих, что мне пришлось прикрыть глаза ладонью.