ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)

Проводник не докончил своей мысли. Он с силой пришпорил своего мула и быстрой рысцой поехал вперед. Экспедиция вступила на плоскогорье, с которого раскрывался широкий вид на огромный лес внизу. Здесь капеллан-проводник соскочил со своего животного.

— Мы, должно быть, отсюда заметим черного Антонио и его свиту, — сказал он и указал на широко расстилавшийся перед ним простор, где далеко перед ним впереди виднелся дымок небольшого города.

Фиэльд взялся за бинокль.

— Вы можете видеть, как дорога поворачивает широким изгибом на противоположную сторону плоскогорья… по ней проходят неминуемо все, кто следует в Парму.

— Какой-то отряд выезжает из леса, — сказал Фиэльд, спустя некоторое время.

— Это, должно быть, дон Антонио.

Фиэльд отложил бинокль.

— Нет, — сказал он, — я не думаю, хотя там тоже три человека, но один из них женщина.

Проводник бросился к своему мулу.

— Нам необходимо торопиться, — воскликнул он. — Дон Антонио едет прямо по его следам. Как видите, это экспедиция донны Инесы. Женщина — индианская девушка Конча. Сама донна Инес всегда ездит верхом в мужском костюме.

Теперь маленькие мулы показали, на что годились их ноги, они буквально скатывались с крутых утесов. Ни разу не случилось им оступиться, а их длинные уши насторожились от усердия. Они словно знали, в чем дело. Таким образом прошло около получаса. Путники добрались до лесной прогалины, где недавно увидели экспедицию Рамона. На одном из поворотов дороги проводник внезапно остановил свою лошадь и с испугом указал Фиэльду и негру на противоположную сторону горы.

Перед ними предстало необыкновенное зрелище. Один из мулов был сброшен на отвесные скалы. Падая, он перепрыгивал с уступа на уступ, словно резиновый мяч и наконец исчез в пропасти, где глухо рокочущая река, без сомнения, увлекла его своими волнами. А тотчас вслед за ним показалось тело человека, которое совершало те же самые страшные прыжки, но, по воле случая, повисло на одном из острых уступов скалы.

— Это, вероятно, Рамон, — прошептал с ужасом проводник. — Мы опоздали.

Он хотел что-то прибавить, быть может, приличествующую его сану молитву, но когда он обернулся к своим спутникам, те куда-то исчезли.

Тогда он снова вскочил на своего мула, но в тот миг, когда он опустился на седло, в лесу послышался крик.

Исступленный и душераздирающий крик женщины.

ГЛАВА XIX Чертова пропасть

Женский крик был также услышан и доном Антонио, который преспокойно ехал на своем необыкновенно большом, сильном муле… и услышан даже с некоторым удовольствием. Он уже давно ожидал его.

Он пришпорил своего мула, вытащил револьвер и придал своим чертам благородное и героическое выражение, которое на самом деле весьма красило его. Таким образом совершил он свой выход на небольшую поляну, где донка Инеса с диким отчаянием отбивалась от обоих бандитов, которым с трудом удавалось связать молодую, гибкую в неистовой ярости женщину.

— Руки вверх, — прорычал Антонио своим верным наемникам.

С чуть-чуть неестественной готовностью оба бандита повиновались его Приказу. Они некогда участвовали в одном фильме и отлично знали, как надо вести себя, когда появляется герой с револьвером в руке.

— Что здесь происходит? — спросил боксер громовым голосом, — Нападение на открытом месте… Это будет вам дорого стоить!..

После чего благородный спаситель с хорошо рассчитанной медлительностью слез со своего мула, так что бандиты успели исчезнуть в чаще леса. Дон Антонио послал им вдогонку выстрел, извергнул два-три соответствующих проклятия, вообще, был мил необычайно.

Быстрым взглядом он удостоверился, что все произошло сообразно программе. Проводник и его мул были сброшены в пропасть, известную среди туземцев под названием чертовой. Крик индианской девушки указывал на то, что она получила условленный удар ножа в спину под лопаткой, а изорванное платье донны Инесы и развороченный багаж свидетельствовали о том, что бедная девушка была ограблена до последней рубашки.

Борьба с бандитами так сильно потрясла нервы донны Инесы, что она упала без сознания к ногам своего спасителя. Дон Антонио, улыбаясь, освободил ее от веревки, связывавшей ее руки, перенес ее на край дороги и подложил ей под голову наполовину опустошенный спинной мешок. В сущности, он обращался с ней, как с драгоценным активом…

Но, когда он взглянул на бледное лицо, он остановился в изумлении. Если бы Антонио был чистокровным перуанцем, он бы задумался над своим поступком, так как ни у одного народа не развито характерное южное рыцарство и воспламеняемость по отношению к женщинам, как у перуанцев. Но боксер не принадлежал к чистой расе. Его страсти были грубы и темны, как его имя.