Глаз в пирамиде

А через пять лет эти два лица вернулись: поп-догматик, сердито требующий послушания, и ухмыляющийся бандит, поощряющий цинизм, и Джо понял, что, возможно, настанет такой день, когда ему придется убить Хагбарда Челине. Но еще должны были пройти годы, и должен был произойти инцидент в Фернандо-По, и Джо вместе с Тобиасом Найтом должен был спланировать взрыв в редакции собственного журнала, прежде чем окончательно поймет, что при необходимости убьет Челине без сожаления...

Но 31 марта, в год осуществления всех планов иллюминатов, пока президент Соединенных Штатов угрожает в эфире «всеобщей термоядерной заварухой», юная обнаженная леди по имени Консепсьон Галор, лежа в постели отеля «Дурутти» в Санта-Исабель, говорит: «Это ллойгор».

— Что такое ллойгор? — спросил ее спутник, англичанин по имени Фишн Чипс[49], родившийся в день взрыва в Хиросиме и названный в честь отца, который больше интересовался физикой, чем гуманитарными проблемами.

Они находились в люксе отеля «Дурутти», а это означало, что номер был отделан в гнусном испано-мавританском стиле, простыни менялись ежедневно (и уносились в менее роскошный номер), количество тараканов было минимальным и иногда из крана шла вода. Консепсьон, рассматривая фреску с изображением корриды (легендарный матадор Манолет, выполняющий изящную веронику перед неубедительно нарисованным быком), задумчиво сказала: «О, ллой-гор — это бог чернокожих. Аборигенов. Очень злой бог».

Чипс внимательно посмотрел на статую и больше для себя, чем для крестьянской девки, сказал: "Похоже на гибрид мексиканского Тлалока и полинезийских тики".

— Люди Звездной Мудрости очень интересуются этими статуями, -сказала Консепсьон, просто чтобы поддержать разговор, поскольку было очевидно, что Чипс, по крайней мере в ближайшие полчаса, не станет больше проникать в нее.

— Да? — с такой же скукой в голосе сказал Чипс. — И кто же такие эти люди Звездной Мудрости?

— Церковь. На улице Текилья-и-Моты. Которая раньше называлась улицей Лумумбы, а когда я была еще девчонкой — улицей Франко. Странная церковь. — Девушка задумчиво нахмурилась. — Когда я работала телеграфисткой, я часто видела их телеграммы. Всё какие-то шифровки. И никогда на адрес другой церкви. Только в банки, по всей Европе, а еще в Северной и Южной Америке.

— Интересно, — с манерной медлительностью произнес Чипс, который мгновенно перестал скучать, но пытался скрыть интерес; в британской разведке он числился под кодовым номером 00005, — почему они так интересуются этими статуями? — Он решил, что в полых статуях можно перевозить героин; он уже не сомневался, что Церковь Звездной Мудрости — это прибежище БАЛБЕС.

(В 1933 году профессор Тохус из Гарвардского университета рассказывал студентам-психологам: «Итак, ребенок ощущает испуг и приниженность, потому что, по мнению Адлера, он меньше и слабее взрослого. Таким образом, он понимает, что у него нет шансов поднять мятеж и победить, тем не менее он об этом мечтает. В этом кроются истоки Эдипова комплекса в системе Адлера: не секс, а стремление к власти как таковой. Аудитория легко увидит здесь влияние Ницше...». Оглядываясь по сторонам, Роберт Патни Дрейк прекрасно понимал, что большинство студентов вообще не способны что-нибудь видеть, а тем более — «легко»; да и сам Тохус тоже ничего не видит. Однажды Дрейк понял, что ребенок, — и это был краеугольный камень его собственной системы психологии, — не поддается промыванию мозгов под воздействием сентиментальщины, религии, этики и прочей дребедени. Ребенок прекрасно видит, что в любых отношениях всегда есть доминирующая и подчиняющаяся стороны. И ребенок, с его вполне естественным самомнением, решает стать доминирующей стороной. Все очень просто — за исключением, правда, того, что большинство людей в конце концов поддается промыванию мозгов, и примерно к тому периоду жизни, когда молодые люди поступают в колледжи, большинство из них готовы стать роботами и играть подчиненную роль. Профессор Тохус продолжал бубнить; Дрейк, безмятежный в своем отсутствии суперэго, продолжал мечтать о том, как он захватит доминирующую позицию... В Нью-Йорке Артур Флегенхеймер, психический близнец Дрейка, стоял перед семнадцатью фигурами в мантиях, одна из них в козлиной маске, и повторял: «Буду в тайне все держать, никому не раскрывать: ни полностью, ни частями...»)

— Ты похож на робота, — произносит Джо Малик в искривленной комнате и в пронзенном времени в Сан-Франциско. — В смысле, двигаешься и ходишь как робот.