Глаз волка

П'па Биа повел его на опушку леса и указал на море сухой растрескавшейся земли, которое Африка когда-то пересек на грузовике (дни и ночи, нескончаемые дни и ночи).

– Вот, – сказал П'па Биа, – не так давно лес простирался до самого горизонта. А теперь все деревья повырубили. А когда нет деревьев, нет и дождя. Видишь, ничего не растет. Земля такая твердая, что собаке кость не зарыть.

Вдруг П'па Биа указал пальцем на что-то впереди.

– Смотри.

Африка посмотрел туда и увидел маленькую черную тварь, глянцевитую и свирепую, которая упрямо двигалась в сторону леса, занеся над головой изогнутый клинок.

– Даже Черный Скорпион не может вынести эту сушь!

П'па Биа умолк. Порыв горячего ветра поднял тучу пыли.

– Вот что скоро станет с нашей поляной…

Во рту у них было сухо.

– Все, – сказал П'па Биа, – пора уходить.

Глава 4. Иной мир

1

Вот так П'па Биа, М'ма Биа и их сын Африка оказались тут, у нас, в Ином Мире. У них был родственник в нашем городе. Родственник развернул газету и стал искать для П'па Биа работу. П'па Биа взялся бы за любую, но в газете говорилось, что нет почти никакой.

– Не беспокойся, – говорила М'ма Биа, – что-нибудь да найдется.

И однажды, в самом деле, родственник кое-что нашел.

– Вот, – сказал он, обводя шариковой ручкой одно из объявлений, – вот то, что тебе нужно!

И П'па Биа нанялся в городской зоопарк, в секцию «тропическая оранжерея».

– А что это за «тропическая оранжерея»? – спросил он родственника.

– Такая стеклянная клетка, где они держат деревья из наших краев, – объяснил тот.

Деревья были едва живы. П'па Биа их воскресил.

Африка никогда не забудет день, когда он впервые пришел в зоопарк. Он совершенно не представлял себе, что бы это могло быть.

– Сад зверей, – сказала М'ма Биа.

Африка не понимал, как это звери могут расти в саду. К тому же ему было грустно. Он тосковал по своей поляне и по Зеленой Африке. Среди стен нашего города ему было тесно, как в тюрьме. И так одиноко! Так одиноко…

Но только он миновал железные ворота зоопарка, его остановил знакомый голос:

– Привет, блошонок! Нашел меня все-таки? Ну да, я и знал, что найдешь.

Несколько секунд Африка стоял не в силах вымолвить ни слова. Слишком это было прекрасно. Он не верил глазам и ушам.

– Кастрюлик!

Да. Дромадер был тут – стоял перед ним в загоне, обнесенном сеткой.

– Кастрюлик! Что ты тут делаешь?

– Как видишь, тебя поджидаю. Ни единого шага не сделал с тех пор, как Тоа меня продал.

– Ни шага?

– Я же тебе обещал. Кто только ни пытался заставить меня идти, но все без толку: я с места не двинулся с тех пор, как мы расстались.

Африка, у которого сердце чуть не остановилось, все не мог опомниться.

– Но как же ты сюда-то попал?

Кастрюлик рассмеялся на свой лад, про себя:

– А что прикажешь делать скупщику с верблюдом-паралитиком?

Африка вздрогнул:

– Тебя же могли пристрелить!

– Да нет, что ты, скупщик меня просто перепродал!

– Кому?

– Какая разница? Другому скупщику… а тот опять перепродал.

– А потом?

– А потом, от скупщика к скупщику, я попал к поставщику зверей для зоопарка. А уж для него-то неподвижный дромадер – как раз то, что надо. Он за меня заплатил немалые деньги.

Дромадер снова рассмеялся про себя.

– На чем меня только не тащили сюда – на пароходе, на поезде, на грузовике, даже на подъемном кране! (В загон меня ставили подъемным краном.) Ни шага без тебя, блошонок! Ни единого шага не сделал!

«Я сейчас заплачу, – подумал Африка, – правда заплачу!»

– Но теперь-то можно и размяться! – вскричал Кастрюлик. И, подпрыгнув на месте, понесся галопом вдоль решетки, потом принялся валяться в пыли и наконец, удерживая равновесие на горбе, закрутился волчком, брыкая ногами в воздухе и смеясь во всю глотку.

Неудержимый смех, передаваясь из клетки в клетку, заразил всех зверей и докатился до Африки с другой стороны. Животное, которое хохотало громче всех, крикнуло:

– Эй, дром, ты что, вообразил себя Абиссинской Голубкой?

«Этот смех… – подумал Африка, – какой знакомый смех!»

В десяти метрах от него за толстой железной решеткой хохотала громче всех Гиена из Серой Африки. Потом окликнула зверя в соседней клетке:

– А ты чего не смеешься, «Черные Слезки»? Погляди-ка на дрома!

– Некогда мне веселиться, – ответил голос, который Африка сразу узнал, – я – пастух, мне надо стеречь козу!

И тот же голос (до чего же грустный!) добавил:

– Кстати, если б ты ее лучше стерегла, нас бы тут не было!

– Я сделала все, что могла! – возразила Гиена. – Ты тоже не устерег!

Африка кинулся к спорящим, остановился с разбегу, перевел дух и прошептал:

– Здравствуй, Гепард, это тебя она называет «Черные Слезки»? Не грусти больше, я теперь тут, я пришел…

– Здравствуй, пастух, я не грущу, просто немного устал. Я ведь стерег Голубку день и ночь с тех пор, как звероловы их поймали – ее и «эту».

Африка улыбнулся Гиене, которая вдруг засмущалась.

– Я сделала все, что могла, Африка, честное слово, но они расставили мне ловушку с мясной приманкой; ты же меня знаешь, ну не устояла…

– А я, – сказал Гепард, – я нарочно дал себя поймать, чтоб не оставлять Голубку. Посмотри на нее, правда, красавица?