Глаз времени

— А ты как думаешь? — Женщина подняла руку и большим пальцем указала на сферу у себя за спиной. — Мы услышали сигнал этой штуковины прямо с орбиты. Что бы тут ни происходило, но она — ключ к прошлому, настоящему и будущему…

— Ключ от нового мира.

— Да.

— Думаю, ты права. Я ее изучала.

Глаза Сейбл сузились.

— Раз так, ты могла бы мне помочь. Что скажешь? Ты либо со мной, либо против меня.

Байсеза посмотрела прямо на сферу. Она широко открыла глаза и заставила себя улыбнуться.

— Это явно ждало именно тебя.

Сейбл повернула голову. Простая уловка, но тщеславие этой женщины сыграло с ней злую шутку, а Байсезе подарило полсекунды. Ударом ноги она раздробила кисть Сейбл и выбила оружие из рук, а вторым — сбила ее с ног.

Тяжело дыша, Байсеза стояла над поверженным врагом. Ей казалось, что от Сейбл исходил тот же запах, та же вонь, что и от монголов, с которыми та связалась.

— Сейбл, ты действительно думаешь, что этому Глазу есть дело до тебя и твоих никчемных амбиций? Да чтоб ты сдохла, — она перевела взгляд на сферу и сказала: — Ну как? Достаточно увидели? Вам это было нужно? Вы довольны нашими страданиями?..

— Байсеза, — это прозвучало скорее как стон, а не как слово.

Байсеза бросилась к Редди.

36. После битвы

Гефестион погиб.

Александр одержал победу в битве, в которой почти невозможно было победить, разбил врага, который более чем на тысячу лет превосходил его в развитии, выиграв сражение не в своем мире. Но при этом он потерял соратника, своего любовника, который был его единственным верным другом.

Царь понимал, чего от него ожидали в тот момент. Он должен удалиться в свою палатку и напиться там до беспамятства. Либо отказаться от еды и воды и днями ничего не есть, пока его родные и соратники не начнут серьезно беспокоиться за его здоровье. Либо приказать начать строительство невероятно грандиозного мемориала. У него даже мелькнула мысль сделать его в виде величественного льва, вырезанного из скалы.

Александр решил ничего такого не предпринимать. Он будет оплакивать Гефестиона в одиночестве, как это и следует делать, когда теряешь близкого человека. Возможно, он велит обрезать гривы и хвосты всем лошадям в лагере. В «Илиаде» Гомер рассказывает о том, что Ахиллес остриг своих лошадей в память о своем погибшем любимом друге Патрокле. Да, именно так он должен почтить Гефестиона.

Но пока что у него много дел.

Он ходил по пропитанному кровью полю сражения и посещал палатки и дома, в которых находились раненые. За ним по пятам беспокойно следовали его советники и соратники, а также Филипп, ведь Александр и сам получил несколько ударов в битве. Конечно, многие из воинов радовались приходу своего повелителя. Некоторые даже хвастались подвигами, которые они совершили в этой битве, и Александр внимательно слушал их, после чего с серьезным лицом хвалил за храбрость. Но были и такие, которые еще не успели оправиться от потрясения, пережитого в схватке с монголами. Он уже видел такое раньше. Они либо молча сидят, уставившись в одну точку, либо раз за разом повторяют никому не интересные истории из своей жизни. Как это всегда бывает, после сражения они оправятся, как и залитая кровью земля, которая с приходом весны покроется зеленой травой. Но ничто не избавит их от того гнева на самого себя и чувства вины за то, что им не удалось спасти от смерти своих товарищей, как и ничто не сможет заставить царя забыть о Гефестионе.

Редди сидел, прислонившись спиной к стене и согнув руки в локтях. Его ладони были обращены вверх, а пальцы рук — согнуты. Его маленькие кисти, покрытые кровью, напоминали Байсезе двух крабов. Кровь пульсирующим потоком вытекала из раны прямо под его левым бедром.

— Сегодня мы много крови повидали, Байсеза, — сказал он, не переставая улыбаться.

— Да уж, — ответила она.

Байсеза вытащила из кармана тампон и попыталась засунуть его в то место, куда вошла пуля. Но кровь не переставала быстро вытекать. Выстрелом Сейбл, должно быть, повредила ему бедренную артерию, одну из главных магистралей, по которой кровь попадает в нижнюю часть тела. Она не могла его никуда перенести, не могла сделать ему переливание, не могла вызвать помощь.

Но она не должна терять время: лейтенант попыталась представить себе, что ремонтирует сломавшуюся машину, грузовик, у которого пробило радиатор. Мысли в ее голове мелькали одна за другой. Байсеза начала рвать штанину у раненого на ноге.

— Ты лучше помолчи, — посоветовала она. — Все будет хорошо.

— Как сказал бы Кейси: «Не надо гнать».

— Не стоит брать пример с Кейси.

— Расскажи мне, — прошептал он.

— О чем?

— О том, что из меня получится… вернее, о том, что бы из меня получилось.

— Сейчас у меня нет на это времени.

Когда Байсеза убрала ткань, перед ее глазами широко распахнула рот рана, напоминающая собой кровавый кратер, из которого не переставала вытекать темно-красная жидкость.

— Ну же, помоги мне.

Она взяла его руки, наложила их на рану и стала давить на них одной своей рукой, тогда как пальцы второй, по первую фалангу, засунула внутрь ноги Редди.