Глаз времени

Это было последнее, о чем подумала Байсеза, прежде чем свет поглотил ее, наполняя собой, и отнял у нее даже способность чувствовать свое тело. Пространство для нее исчезло, время — застыло, а она сама стала пылинкой, не чем иным, а лишь только первобытным светом, упрямой, лишенной разума душой. Но, несмотря на это, Байсеза помнила, что теплая ладонь Джоша все еще держит ее ладонь.

Существовал только один Глаз, но при этом у него было много проекций. И у него было много функций, одной из которых было служить вратами.

Врата открылись. Врата закрылись. На один миг времени, который невозможно измерить, так как он слишком короткий, пространство раскрылось и стало собой.

Затем Глаз исчез. В зале храма осталось лишь нагромождение разбитого электронного оборудования, а также двое мужчин с воспоминаниями о том, что они видели и слышали, воспоминаниями, которые они не понимали и в которые не верили.

Часть 6 ГЛАЗ ВРЕМЕНИ

44. Перворожденные

Пришел конец их долгому ожиданию. Еще один мир, в котором имелось место разуму, был рожден и теперь старался выбраться из своей планетарной колыбели.

Те, кто так долго наблюдал за Землей, никогда даже отдаленно не были людьми. Но когда-то и они состояли из плоти и крови.

Они родились на планете, принадлежащей к системе одной из первых звезд, которая представляла собой ревущее чудовище, переполняемое водородом, и была первой искрой во все еще темной Вселенной. Но планет, этих кузниц жизни, было мало, ибо те тяжелые элементы, из которых они состояли, должны были сначала появиться в сердце звезды.

Когда Перворожденные всматривались в глубины космоса, то не видели ничего, что напоминало их самих, не видели разума, который мог стать отражением их собственного.

Первые звезды светили ярко, но умирали быстро. Их тонкие обломки наполняли скопившиеся в Галактике газы, и вскоре суждено было появиться новому поколению звезд-долгожителей. Но ужас одиночества ждал тех, кто остался покинутым между умирающими протозвездами.

И когда они обращали свой взор в будущее, то видели в нем лишь медленно приближающуюся тьму, так как создать новое поколение звезд из обломков умерших становилось с каждым разом все труднее. Настанет день, когда во всей Галактике не найдется достаточно топлива, чтобы появилась хотя бы одна новая звезда, и тогда последний луч света вспыхнет и умрет. Но даже когда это случится, чудовищная энтропия продолжит сжимать космос и все происходящие в нем процессы.

Несмотря на всю свою силу, они не могли противостоять течению времени.

И осмысление этой жестокой истины повлекло за собой эпоху безумства. И вставали, чтобы затем пасть, необыкновенные и красивые империи, и чудовищные войны велись между существами из металла и существами из плоти, между детьми одного и того же забытого мира. Войны пожирали непростительно огромное количество запасов созидательной энергии Галактики и не могли закончиться ничем, кроме как всеобщим опустошением.

Опечаленные, но поумневшие, те, кому посчастливилось выжить, стали готовиться к неизбежному будущему — будущему, наполненному бесконечным холодом и тьмой.

И вернулись они к своим покинутым машинам войны. И направили эти древние машины на новую цель — на очищение, пусть даже огнем, если понадобится. И понимали теперь их создатели, что если им суждено пустить в далекое будущее лишь единственную тонкую нить сознания, то в потоке времени не должно быть ненужного волнения, напрасно растраченной энергии, никакой ряби.

И были эти машины совершенны, ибо прошли они миллионы лет сражений. И стали они исправно исполнять волю своих создателей, и будут делать это вечно. И будут они ждать, не меняясь, преданные своей единственной цели, пока новые миры, и новая жизнь, будут появляться на руинах ушедших.

И двигали ими лишь благие намерения, ибо первых, родившихся в пустой Вселенной, больше всего заботила жизнь. Но чтобы сохранить жизнь, иногда нужно ее разрушить.

45. Сквозь Глаз

Это не было похоже на пробуждение. Это было неожиданным появлением, ударом в музыкальные тарелки. Ее глаза широко раскрылись и в тот же миг были ослеплены ярким светом. Она глубоко вдыхала воздух, чтобы наполнить им свои легкие, и извивалась на земле, пытаясь привыкнуть к тому, что вновь была сама собой.

Байсеза лежала на спине. Над ней висело что-то невероятно яркое — солнце, да, это было солнце, значит, она была под открытым небом. Руки ее были широко раскинуты в стороны, а пальцы впились в податливую землю.

Она перевернулась на живот. Способность ощущать ноги, руки и торс вновь к ней вернулась. Ослепленная, она почти ничего не видела.

Равнина. Красный песок. Разрушаемые ветром холмы вдали. Даже небо казалось красным, хотя солнце было высоко.

Джош находился рядом. Лежа на спине, он глотал ртом воздух, словно неуклюжая рыба, выброшенная на этот странный пляж. Неловко двигаясь по глубокому песку, Байсеза подползла к нему.

— Где мы? — с трудом спросил он. — В двадцать первом веке?

— Надеюсь, что нет.