Глаз времени

Подгоняемые в спину остриями копий воинов железного века, Байсеза, Сесиль де Морган, капрал Бэтсон и три сипая, приставленные их сопровождать, взошли на последний гребень. Перед их глазами предстала дельта Инда — равнина, пересекаемая сияющей широкой неторопливой рекой. На западе, в море, Байсеза заметила очертания кораблей, скрываемых густым туманом.

Байсеза с удивлением узнала в них триремы.

Перед ней раскинулся военный лагерь. Вдоль берегов стояли палатки, и кольца дыма от бесчисленного множества костров поднимались в утреннее небо. Одни палатки были огромными и стояли открытыми, как торговые лавки. В лагере все было в движении, все шумело и бурлило. Здесь были не только воины: мимо палаток медленно шли женщины, многие из которых несли что-то тяжелое, по мокрой земле шныряли дети, а по развороченным дорожкам носились собаки, куры и даже свиньи. Еще дальше, на поросшей болотной травой земле, за массивными ограждениями держали лошадей, верблюдов, мулов, стада овец и коз. Все и вся в лагере были испачканы в грязи: и самые высокие верблюды, и самые маленькие дети.

Невзирая на грязь и усталость, де Морган, казалось, был в приподнятом настроении. Благодаря своему образованию, на которое «родители выкинули столько денег», он знал гораздо больше о том, что происходит вокруг, чем Байсеза. Он указал на открытые палатки.

— Видите их? — спросил он. — Солдаты должны были обеспечивать себя провизией сами, поэтому за войском всегда шли эти торговцы — многие из них финикийцы, если я правильно помню. Здесь можно найти всевозможные товары, есть бродячие театры, даже суды, чтобы вершить закон… И не забывайте, что эта армия в походе уже долгие годы. Многие из солдат за это время завели себе любовниц и даже успели обзавестись женами и детьми. Это воистину странствующий город…

Байсезе в спину уперся железный наконечник длинного македонского копья — сарисса, как называл его де Морган. Пора идти дальше. Они начали утомительный спуск с гребня в лагерь.

Байсеза старалась скрывать свою усталость. По просьбе капитана Гроува она отправилась с отрядом лазутчиков, чтобы попытаться наладить контакт с этой македонской армией. Они несколько дней двигались по долине Инда и на рассвете этого дня сдались патрулю македонцев, надеясь, что те их отведут к своему командованию. С того момента они прошли, наверное, километров десять.

Вскоре они были среди палаток, и Байсеза обнаружила, что ступает по грязи, перемешанной с навозом. Повсюду стоял запах животных. Это место напоминало скорее фермерский двор, чем военный лагерь.

Немного погодя их окружила толпа людей, которые с любопытством рассматривали ее летный костюм, утренний костюм де Моргана и ярко-красные саржевые мундиры британских солдат. Большинство из воинов были невысокими, ниже даже, чем сипаи, но широкими, коренастыми и явно очень сильными. Туники на них были зашиты и залатаны, их кожаные палатки носили на себе следы износа и ремонта. Несмотря на это, щиты воинов сверкали позолотой, и даже у лошадей во рту были серебряные удила. Это была невероятная смесь убожества и богатства. Байсеза могла убедиться в том, что эта армия провела уже долгое время в походах, но была победоносной, отчего у солдат появлялись предметы роскоши, о которых прежде они не могли и мечтать.

— Ну как, что думаете? — казалось, ее реакция интересовала де Моргана сильнее, чем сами македонцы.

— Я не перестаю повторять себе, что я и вправду здесь нахожусь, — медленно ответила она. — Мне действительно это не снится: каким-то невероятным образом я попала в лагерь армии, существовавшей за двадцать три века до моего рождения. Я знаю многих людей из своего времени, которые многое бы отдали, только чтобы оказаться на моем месте.

— Да, но по крайней мере мы — здесь, и это что-то.

Байсеза споткнулась и сразу была вознаграждена очередным уколом сариссы в спину.

— Вы знаете, а ведь мой пистолет все еще при мне, — мягко сказала она. Македонские воины, которым они сдались, вероятно, не увидели в их огнестрельном оружии угрозы, поэтому разрешили своим пленникам оставить его, забрав лишь ножи и штыки, — и я едва сдерживаюсь, чтобы не поддаться искушению забыть о безопасности и заставить моего конвоира засунуть эту палку в его архаическую пасть.

— Я бы вам этого не советовал, — сказал де Морган рассудительно.

Когда Гефестион был готов приступить к своим обязанностям, Евмен велел своему слуге принести список личного состава и бумагу. Документы закрыли весь низенький столик. Каждое утро Евмен и Гефестион почти всегда начинали с рассмотрения нескончаемых вопросов управления многотысячной армией: боеспособность различных подразделений, распределение жалованья, пополнение, оружие, доспехи, одежда, вьючные животные — работа, которой всегда хватало, даже когда армия несколько недель оставалась на одном месте, как и сейчас. Ко всему этому добавились потребности флота, который швартовался в устье дельты.