Глаза Билла

— Вот расскажите мне, как вы меня представляете, а потом я отвечу, правы вы или нет.

Он подошел к столу, включил свет и поправил абажур на лампочке.

— Ну, это просто, — сказала Билл. — Вы очень представительный человек со снежно–белыми седыми волосами, и вы на голову выше всех, кого я встречал. У вас глубокие карие глаза. Они добры, но могут метать молнии и видят человека насквозь. Никакая низость от них не скроется, потому что вы благородны и не прощаете низости в других.

Доктор коснулся кончиками пальцев своих мягких сострадательных глаз.

— Нет, Билл, вы сильно промахнулись, на много, много миль.

Он выключил лампочку под абажуром, поправил рефлектор на шее, повернулся к больному и сразу стал специалистом.

— Сейчас в комнате совершенно темно, — сказал он. — Немного позже я стану постепенно увеличивать свет, пока ваши глаза к нему не привыкнут. Я это всегда объясняю своим пациентам, чтобы они не пугались в первый момент.

— Как можно, доктор! — ответил Билл с негодованием. — Как можно! Я так верю в вас, что никакого страха.

— Сейчас я сниму бинты, если вы готовы.

— Давайте, — сказал Билл, — я нисколько не беспокоюсь.

— Расскажите мне о том несчастном случае на работе, — попросил доктор после некоторой паузы. — Вы рассказывайте и не думайте ни о чем другом, а то я, по правде, так и не понял толком, что тогда у вас случилось.

— Что тут рассказывать, доктор. Я женат, три пацанёнка — всё, как жена вам тогда написала, так что мне надо было вкалывать и держаться за работу. Там каждый день отправляют людей в бессрочный отпуск, но я сказал, что меня не выкинут. Я сказал себе, что нужно крепко вкалывать и стараться, потому что на мне семья. Я себе говорил, что меня не выставят, что бы там ни творилось.

— Опустите руки, Билл, — мягко попросил доктор. — Говорите сколько хотите, только держите руки на коленях.

— Я, кажется, перестарался, доктор, — продолжал Билл. — Я, кажется, взялся за лишнее… А тут вдруг сверло на сто кусков — прямо мне в глаза: я даже сразу не понял, что случилось. Остальное вы, доктор, сами знаете.

— Да, плохо, — сказал доктор. Он неслышно вздохнул и покачал головой. — Не повезло тебе, парень.

— Вот я сейчас, наверно, скажу глупость, но вот скажу как на духу, я всё для вас доктор сделаю, я думал об этом… Вот прямо сейчас скажу, а вы запомните: если вам от меня что-то надо будет, вы только слово скажите: всё брошу и прибегу с любого места. А если я говорю, что захотите, так и есть, даже жизнь… Вот что я хотел сказать.

— Я очень ценю ваше чувство, — сказал доктор, — и я знаю, что вы так и думаете.

— Вот что я хотел сказать, — повторил Билл.

Наступила минутная тишина, и доктор осторожно произнес:

— Для вас сделали всё, что только можно было сделать, Билл, и нет оснований думать, что операция оказалась неудачной. Но иногда такие вещи не получаются, как бы мы ни старались.

— Я совсем не переживаю, — ответил Билл спокойно, — потому что у меня есть вера. Я знаю так же твердо, как то, что я здесь сижу, что когда вы снимете бинты, я увижу ваше лицо.

— Вы, возможно, будете разочарованы, — медленно сказал доктор. — Так что имейте это в виду, и не надо слишком надеяться.

— Да я просто шучу, — сказал Билл. — Какая мне разница, как вы выглядите? Я всё это в шутку. — Он опять засмеялся. — Выбросьте из головы, доктор, забудьте это.

Доктор положил маленькие точеные руки себе на колени. Он чуть нагнулся вперед, всматриваясь в лицо пациента. Глаза его уже привыкли к темноте, и он ясно различал черты Билла. Он включил маленькую лампочку под абажуром, загораживая ее рукой. Вздохнул, покачал головой и задумчиво потер руками лоб. — У вас тоже дети дома? — спросил Билл. Доктор подошел к окну, осторожно потянул за шнур, и тяжелая штора неслышно разошлась. — У меня три дочки, — ответил он. Осеннее солнце ворвалось в комнату и легло клином на полу, касаясь рук Билла, его грубого поднятого лица и стены за ним.

— Вот это да! А у меня три пацанёнка… Бывает же.

— Это можно назвать совпадением, — сказал доктор.

Он подошел к креслу и встал между Биллом и солнцем.

— Сейчас можете поднять руки, если хотите, — устало произнес он.

Билл поднял волосатые в пятнах масла руки и поднес их к вискам. Он удивленно воскликнул:

— Вы уже сняли бинты, доктор?

— Да.

Доктор покачал головой и отошел в сторону. Яркий солнечный луч упал на широкое добродушное славянское лицо Билла.

— Вот сейчас, когда вы мне вернули зрение, честно скажу, я тут изображал малость, что не боюсь. Ужас, доктор, как боялся, просто до смерти, да вы, думаю, сами видели. Сегодня тоже треплюсь всё время, как дурачок. Ну, знаете, камень свалился, что теперь всё позади, и я опять буду видеть… Доктор, можете включить свет, я готов.

Доктор не ответил.

— Моя хозяюшка вчера приходила, — продолжал Билл. — Говорит, место за мной на заводе держат. Я сказал, пусть передаст, что выйду с понедельника, прямо утром. Опять работать хочу.

Доктор всё молчал, и Билл, опасаясь, что может показаться неблагодарным, быстро добавил: