Глаза дракона

«Что это значит?» – с недоумением спросил отец.

«Если я буду прятаться, они все равно меня найдут. Если же я буду стоять на своем, они скоро устанут и оставят меня в покое».

«Если кто-нибудь из них возьмется за нож, – возразил Энди, – ты можешь не дожить до того, как они устанут».

Бен крепко обнял отца.

«Богов не перехитришь», – процитировал он одну из древних пословиц Делейна. – Я все равно буду драться за Пи.., за того, чье имя ты запретил мне упоминать".

Отец грустно посмотрел на него:

«Ты так и не поверил, что это сделал он?»

«Нет. И никогда не поверю».

«Ты стал мужчиной, сын, а я и не заметил. Нехороший это способ становиться мужчиной. Но и времена сейчас нехорошие».

«Да, – подтвердил Бен. – Времена нехорошие».

«Храни тебя Бог, – сказал Эндрю, – Храни Бог нашу несчастную семью».

Глава 64

Томаса короновали в конце долгой и холодной зимы. На пятнадцатый день его царствования на Делейн налетела последняя снежная буря. Снег падал сплошной стеной, и ветер сдувал его в сугробы.

В девять вечера, когда, казалось, ни один нормальный человек носа не высунет на улицу, в дверь дома Стаадов постучали. Стук был тяжелым и требовательным.

Эндрю и Бен сидели перед очагом и читали. Сьюзен Стаад вышивала надпись «Боже, храни короля». Эммалина уже давно спала. Все трое поглядели друг на друга. Во взгляде Бена было только любопытство, но отец и мать сразу, инстинктивно почувствовали испуг.

Эндрю встал и сунул в карман очки. «Пусть это будет прохожий, заблудившийся в этом снегу», – взмолился он, но за дверью стоял солдат короля в кожаном боевом шлеме, с коротким мечом у пояса.

«Твой сын», – сказал он, и у Эндрю подкосились ноги.

«Зачем он тебе?»

«Я от Пейны», – сказал солдат.

«Нет, – думал в отчаянии Эндрю, – только не это, за что нам столько несчастий, только не моего сына…» «Это он?»

Прежде чем успел Эндрю солгать, что было явно бесполезно, Бен шагнул вперед:

«Я Бен Стаад. В чем дело?»

«Ты должен пойти со мной», – сказал солдат.

«Куда?»

«В дом Андерса Пейны».

«Нет! – закричала мать. – Уже поздно, мороз, все замело снегом…»

«У меня сани», – возразил солдат, нащупывая рукой рукоять меча.

«Я иду», – Бен взял куртку.

«Бен…» – начал Эндрю, думая: «Мы никогда больше его не увидим, его сгноят в темнице из-за этого проклятого принца».

«Все будет в порядке, папа», – Бен обнял отца, и Эндрю на миг поверил, что так и будет. Но его сын еще не знает, как жесток мир.

Эндрю Стаад и его жена стояли в двери и смотрели, как Бен и солдат прокладывают путь к саням, которые были лишь еле заметной тенью во мраке, освещенной тусклым фонарем. Они ничего не говорили.

«Всего один солдат, – думал Эндрю, – это уже кое-что. Может, его хотят всего лишь допросить. О, если бы это было так!»

Стаады так же молча смотрели, как сани, звеня колокольчиками, отъезжают от дома. Сьюзен заплакала.

«Мы никогда его не увидим, – всхлипнула она. – Никогда! Они его забрали! Проклятый Питер, это он утащил нашего сына за собой!»

«Тише, мать, – Эндрю крепко обнял ее. – Тес! Он вернется утром. Самое позднее, днем».

Но она услышала в его голосе дрожь и заплакала еще сильнее. Ее плач разбудил Эммалину, которую пришлось долго успокаивать, и наконец мама с дочкой вместе уснули на большой кровати.

Эндрю Стаад не спал всю ночь.

Он сидел у огня, надеясь вопреки всему, но в глубине души думал, что никогда уже не увидит сына.

Глава 65

Через час Бен стоял перед Андерсом Пейной. Он был удивлен, но не испуган, и внимательно слушал все, что говорил главный судья. Слышал он и приглушенный звон монет, которые тот пересыпал из одной руки в другую.

«Понял меня, юноша?» – спросил Пейна своим сухим судейским голосом.

«Да, господин».

«Я должен быть уверен. Это не шуточное дело. Повтори, что ты сделаешь».

«Я пойду в замок и поговорю с Деннисом, сыном Брендона».

«А если Брендон вмешается?»

«Скажу, чтобы он поговорил с вами».

«Верно», – Пейна откинулся в кресле.

«И я не должен говорить, чтобы они держали этот разговор в тайне».

«Да. А почему?»

Бен какое-то время молчал. Пейна не мешал ему думать: парень ему нравился. Он держался спокойно и уверенно. Любой другой, кого привели бы к нему среди ночи, дрожал бы от ужаса.

«Потому что тогда они скорее могут рассказать об этом, чем если бы я не сказал ничего».

Губы Пейна тронула усмешка:

«Молодец. Дальше».

«Вы даете мне десять золотых, Два я дам Деннису: один для него, а второй для того, кто найдет кукольный дом, принадлежавший матери Питера. Остальные восемь для Бесона, главного тюремщика. Деннис передаст мне кукольный дом, который я отдам Бесону, а салфетки он отдаст Бесону сам».

«Сколько?»

«Двадцать одну каждую неделю. Королевские салфетки, но без герба. Вы наймете женщину, которая будет срезать гербы с салфеток. Время от времени вы будете передавать через меня деньги Деннису или Бесону».

«Но сам не возьмешь?» – уточнил Пейна. Он уже предлагал, и Бен отказался.

«Нет. Это все».

«Уже немало».

«Жаль, что я не могу сделать больше».

Пейна сел прямо, внезапно посуровев лицом:

«Не можешь и не должен. Это очень опасно. Ты оказываешь услуги человеку, обвиненному в отвратительном преступлении».