Глаза Клеопатры

По лицу Рымарева было видно, что он этого писателя не знает, а если бы и знал, ни за что не назвал бы его великим. Для Рымарева великим писателем был Максим Горький.

— Пастернак небось? — спросил он сквозь зубы.

— Нет, Шварц, — рассмеялся Никита. — Евгений Львович Шварц. Вы что ж, Геннадий Борисыч, «Обыкновенное чудо» по телевизору не видели? Это по его пьесе снято.

— Некогда мне телевизор смотреть, — отрезал Рымарев. — И вы мне зубы не заговаривайте. Что за кралю вы с собой привезли?

Никита сделал вид, что страшно обиделся.

— Побойтесь бога, Геннадий Борисыч! Она порядочная женщина! Подруга жены Павла Понизовского. Художник-модельер. Мировая знаменитость! — приврал он. — Вот только что ее костюмы в Париже выставлялись.

— А почему она живет у вас? — придирчиво расспрашивал Рымарев.

— Потому что я ее пригласил, — ответил Никита. — Потому что она мне нравится. Еще вопросы есть?

— Париж, — бухтел Рымарев, — костюмы… Порядочной женщине дома полагается сидеть, а не по Парижам шастать!

— Она не была в Париже, она всего лишь отдыхала в Литве. А с вашими домостроевскими взглядами, Геннадий Борисыч, у нас бы не было ни Маргарет Тэтчер, ни Хиллари Клинтон.

— Ну и на кой ляд они нам сдались?

— Ну, вам, может, и не сдались, а мне бы не помешали. Между прочим, Ольга не работала, дома сидела. — Это был расчетливо жестокий удар. Никитину неудачную женитьбу Рымарев считал своим личным провалом. — И давайте не будем отклоняться от темы, — продолжал Никита, окрыленный успехом. — Подготовьте мне досье на Чечеткина. Только аккуратненько, чтобы не спугнуть.

Тут уж обиделся Рымарев. Правда, Никита на это и рассчитывал.

— Молоды вы еще меня учить, — проворчал начальник охраны. — А досье на Чечеткина у меня давно готово.

— Вот и отлично. — Никита поднялся на ноги, давая понять, что разговор окончен. — Сбросьте мне его на сервер, я на досуге просмотрю.

Он вышел из кабинета и вернулся к себе — просмотреть досье, присланное Рымаревым. Начальник охранной службы был, как всегда, педантичен, дотошен и скрупулезен до отвращения. В материалах была даже газетная статья, набранная, но еще не напечатанная, о давнем скандале с поставками вооружений в Малайзию, которые некогда курировал Чечеткин, работавший в то время в правительстве. Деньги куда-то утекли. Чечеткин ссылался на пальмовое масло, которым Малайзия всегда оплачивала часть стоимости своего импорта: якобы его цена была завышена. Словом, Россия недополучила кругленькую сумму в долларах США. Автор статьи с выкладками и документами уверял, что эту сумму Чечеткин положил к себе в карман. Именно после этой истории он ушел из правительства в депутаты, как говорили, «на иммунитет». Рымарев добавил еще несколько документов, не попавших в статью.

Но Никита, просмотрев материалы, решил, что они ему не понадобятся. Это официальное дело, пусть с ним разбирается государство. В успехе Никита сомневался. Дело о пальмовом масле уже всплывало несколько лет назад, скандал был громкий, но все кончилось пшиком. Скорее всего, точно так же оно закончится и на этот раз. Чечеткин обладал фантастической непотопляемостью. Нет, надо найти на него такой компромат, чтобы действовать не через государство, а разбираться, как любил выражаться сам Чечеткин, «по понятиям».

Никита бросил взгляд на часы. Время обеденное. Есть хотелось безумно. Он отправился в столовую, оборудованную по последнему слову техники фирмой Томмазо Коминьяни. Может, Даня там? Но его любимого сотрудника в столовой не было. Тогда Никита пошел к нему в кабинет.

Должность Даниила Ямпольского называлась скромно, даже скучно: системный администратор. Но за этим прозаическим названием скрывался электронщик экстра-класса, гениальный программист и, в случае необходимости, убойный хакер.

Восемь лет назад он пришел к Никите шестнадцатилетним мальчишкой и попросил взять его на работу. Просто подошел на улице и попросил. Никита помнил, как напряглись охранники, как заходили желваки у них на скулах, когда к нему подбежал этот длинный нескладный подросток. Уже тогда он вымахивал далеко за метр восемьдесят. Никита их остановил. Мальчик сказал, что готов работать бесплатно, только бы его взяли.

— Про «бесплатно» сразу забудь, — строго одернул его Никита, — у нас тут не богадельня. А что ты умеешь?

Что Даня умел уже в шестнадцать лет, не поддавалось осмыслению. Никита позволил ему работать по два часа после школы, проследил, чтобы он поступил в институт. Теперь Даня работал на полной ставке. Они с Никитой стали друзьями и перешли на «ты». Как-то раз Никита полюбопытствовал, почему в тот первый день Даня обратился именно к нему, ведь у фирмы было несколько совладельцев-компаньонов. «У тебя лицо доброе, — простодушно ответил Даня. — И ты из них самый молодой».

Втайне Никита питал к мальчику отцовские чувства. Даня был сиротой, его воспитали дедушка с бабушкой. Это его бабушка, Софья Михайловна Ямпольская, два года назад советовала Никите спасаться бегством от Оленьки.

Даня сидел за компьютером спиной к двери и строчил как пулемет.

— Можно тебя на минутку? — спросил Никита.