Глаза надежды

Он снова громко всхлипнул и опять было залился слезами, но Варкуша закричал:

— Ну?! Что это было?

— В одной собачке я узнал нашего Булика, а в другой Валарика…

Варкуша так и развёл крылошками, а Крысонька с удивлением посмотрела на него.

— И вот взлетел я, — из последних сил закончил Сизарик, — и никого уж больше не видел.

— Ну и дела… — Покачала головой Крысонька.

— Вот так корреспонденция… — Задумчиво произнёс Варкуша.

Теперь им было что обсудить на общем собрании двора.

* * *

Когда Никифору исполнилось сорок лет, он поехал в Муром, чтобы зайти в один дом. Там жил старичок, к которому направил его Алексей. Некогда сам Алексей, когда был помоложе, общался с отцом этого теперь уже старичка и узнал от него интерестную историю о фотографе.

Когда в середине XIX аж века начала появляться фотография, один молодой человек решил заняться столь новым делом, чтобы собрать на этом небольшой капитал. Поехал за благословением к какому-то старцу. Вернулся, а фотографию открывать не стал. Однако люди видели его, что ходил по городу с деревянным ящиком и снимал; всё больше храмы да храмы, монастыри и собор. Перед своею смертию уже в 1910-х годах, наказал сыну сберечь негативы, а их уж к тому времени была, может, тысяча! Сын фотографией не увлёкся, но в память об отце уважал этих людей и всегда помогал, если надо было. Работал речником. По его собственным воспоминаниям, часто перевозил на противоположный берег то одного фотографа, то другого, кто попросит. Любили они снимать панораму-то города из-за реки. Коллекцию же отца хранил в тайне и ни к кому из этих фотографов не обратился, чтобы хоть фотографии для него напечатали. Видать дороговато было.

И вот наступил 1918 год. Поняв, что происходил вокруг, речник этот насторожился. Рассказал своему малолетнему сыну про коллекцию негативов, вместе перепрятали её, глубоко закопав. С этим то сыном, когда он уж сам стал ветхим старичком, и удалось однажды побеседовать Алексею. История эта походила на легенду и о судьбе тысячи негативов второй половины XIX века казалось никто уже не знал.

Никифор зашёл в ветхий деревянный дом сильно пригнувшись у порога, чтобы не стукнуться головою о дверной косяк. Здесь его ждали. Седовласый старичок сидел за большим дубовым столом, стоявшим посередине комнаты. Он ждал, ждал появление Никифора с нетерпение. Никифор знал, что не только этот ветхий дом, но и весь квартал обречон на снос, как и многие другие, которые уже были сметены. Он знал также, что переедет этот ветхий житель в новый каменный или панельный дом со своим жалким скарбом и дни его будут сочтены. Так было со многими и с его прародителями тоже. Сегодня Никифор пришёл, чтобы принести этому старичку маленькую радость.

Он сел напротив. Положил на стол небольшой альбомчик для фотографий. После некоторой паузы тихо сказал:

— Вот, мой папа просил передать Вам эту фотографию.

Достал из альбомчика небольшого, с размера первых почтовых открыток, фотокарточку и положил перед собою, не торопясь передать, а завершая вступительную речь.

— По словам Вашего незабвенного батюшки, Ваш дед, кажется, работал до 1918 года речником. Он дружил со многими тогдашними фотографами города и всячески помогал им. Наверное в память о своём отце, который тоже вроде бы был фотографом. И вот на этом снимке теперь уже точно можно сказать Ваш дед. К сожалению сам он этой фотографии никогда не видел, но если бы показать сейчас, но непременно бы вспомнил историю, когда и кто его снял. Очень прошу принять, покорнейше прошу, очень… буду рад.

Он осторожно протянул фотокарточку через стол и передал в дрожащую руку старичка. тот, по видимому, испытал желание немедленно встать и подойти к окну поближе к свету, но удержался ради гостя и приличия. никифор же заключил:

— Папа просил передать Вам, так как историю Вашей семьи он узнал от вашего же отца. Сам он приехать не смог, возраст… Вообще, чтобы так уверенно сказать, кто на этой фотографии изображён в лодочке, кто мог её снять и когда это было, на это ушли годы его жизни. Нет, вся жизнь его была посвящена этому — собиранию незабытых имён.

— Да-да, — покачал головой седовласый старичок, — не выпуская из рук фотокарточки и продолжая смотреть на своего дедушку, который сам смотрел на старого уже внука будто через время. — Очень давно мы беседовали на эту тему, когда Ваш батюшка приезжал к нам. В основном он общался с моим отцом, а я ведь, по правде сказать, был очень далёк от всего этого краеведения.

Старичок улыбнулся с сожалением, понимая, что может быть в своей жизни чего-то не добрал прекрастного.

— Как он сам? — Спросил неожиданно.

— Да как? Держится. Всё в своих фотографиях.

— В фотографиях? — Переспросил старичок. — Да, действительно. А я вижу, Вы, молодой человек, достойным приемником стали?