Глаза тьмы

— Мне ли его бояться, Диннар? С каждым тигмом, с каждым днём я всё ближе и ближе подхожу к порогу его владений.

— Любой человек может сказать о себе то же самое…

— Я — не любой человек. Я пока что в роли бога, и мне неприлично бояться других богов. Каждый человек, проживая день за днём, приближается к вратам Ханнума, но не каждый видит их так отчётливо, широко распахнутые и готовые захлопнуться за ним в назначенный срок. Нас пугает неопределённость, но предопределённость иногда пугает ещё больше.

— Ты можешь просто свернуть с этой дороги, уйти в сторону. Я помог бы тебе скрыться…

— И я поселился бы где-нибудь в тихом, спокойном месте, — усмехнулся Эрлин. — Нет, так не годится. Кто-то решает за меня мою судьбу. И самое обидное, что не боги, а люди. Я хочу изменить свою судьбу, и если богам это угодно, они мне помогут, и Ханнум простит мне мою дерзость. И потом… Представляешь, что произойдёт, если я вдруг исчезну? Если народ потеряет своего бога? Начнётся смута. Может, конечно, абеллурги что-нибудь придумают и сумеют на время обмануть людей… Лжи и так хватает. Стоит ли её умножать? Диннар, я не бог, но я правитель, и народ меня любит. Я не могу бросить свой народ. И не хочу, чтобы меня считали трусом.

"Она ещё пожалеет о своих словах", — добавил он про себя. И заметил, что ваятель подавил улыбку.

— И всё же я помогу тебе с этими зеркалами, — решительно заявил Диннар. — Не потому, что считаю тебя трусом… Кстати, я уверен, тебя никто таковым не считает. Просто я лучше знаю, что такое аллюгин.

— Хорошо, — кивнул Эрлин. — Сколько бы на это ни ушло времени и сил, я до него доберусь. И поговорю с ним. Боюсь, Амните ещё долго придётся одной руководить испытаниями на Агерланде…

Друзья проводили перед аллюгиновыми зеркалами по несколько часов в день. Диннар шептал заклинания, но зеркала были пусты. Лишь излучали странный серебристый свет — то мягкий, приглушённый, то яркий, пульсирующий. Иногда в их глубине мерцали голубоватые и золотые искры, а порой они начинали исторгать из себя волны ослепительного сияния, и Диннар уводил Эрлина из комнаты. Он знал, что в такие моменты находиться рядом с аллюгином опасно.

Работа над дайверлином почти не двигалась. Амнита, которую всегда раздражала в людях несобранность, сама вдруг стала ужасно рассеянной. Временами на неё нападали то апатия, то какое-то странное возбуждение. Она не могла сосредоточиться, всё забывала и смотрела на сделанные ею же самой чертежи так, словно видела их впервые. Или как будто видела вместо них что-то другое.

— Это всё полнолуние, — сказала она однажды. — В последнее время оно на меня плохо действует.

— Полнолуние? Она ведь убывает… — удивился Эрлин. И тут же сообразил, что Амнита имеет в виду не Эрну, а её бледную соперницу.

В Валлондорне едва ли следили за циклом Арны, а если кто-то и следил, то говорить об этом было не принято. Эрлин знал, что злая демоница Арна посылает людям дурные сны, но чтобы она действовала на кого-то так, как на Амниту… Может, у неё и правда какая-то связь с Арной? Во дворце всегда об этом говорили. Кажется, её даже пытались обвинить в колдовстве и служении Арне. А кое-кто считал, что если бы в позапрошлом цикле бог не сделал её своей супругой, она бы не зажилась на этом свете. Впрочем, мало ли что болтают во дворце. Амнита не способна на злое колдовство.

Эрлину сейчас тоже было не до летательных аппаратов. Его куда больше занимали таинственные аллюгиновые зеркала, при помощи которых можно было ловить души. Как он обрадовался, когда наконец появилось первое изображение. В самом большом из зеркал друзья увидели бледного светловолосого юношу.

— Это явно валлон, — сказал Диннар. — И умер очень давно. Изображение смутное, потому что находится очень глубоко. Эта аллюгиновая плита гораздо толще других — видишь? Поверх слоя с этим суннао наросло ещё несколько слоёв.

— Валлон, похороненный в гробницах Улламарны?

— Ну и что? Разве ты не знаешь, что до Великой войны их здесь было много? Я помню образы в тоннеле, соединявшем Белый город с Каменным царством… Этот человек тоже умер не меньше трёх тысяч лет назад. Видимо, где-то сохранилась его статуя.

— Айнагур уверен, что видел в зеркале Ханнума себя и свою смерть…

— Я думаю, тот, кого он видел, давно уже истлел. Как и остальные мертвецы, которые напугали валлонов сто пятьдесят лет назад. За это время истлеет любая плоть. Не знаю, кого видел Айнагур, — эти зеркала могут сыграть с человеком именно ту шутку, какой он заслуживает, но мы с тобой никаких полуистлевших трупов не увидим. Здесь могут проявиться лишь суннао тех, чьи статуи до сих пор сохранились.

— Значит и он должен быть здесь. Почему он не показывается?

— Это от него не зависит.

— А от кого это зависит? Или от чего?

— Не знаю. Аллюгин — самое загадочное вещество в мире.