Глаза цвета Индиго (ЛП)

Я молчу, не зная, что сказать дальше.

Я чувствую себя виноватой за то, что не проявила больше участия.

— Этот вид деревьев обычно живет в суровых условиях.

Элиас встает, наблюдая за хранителем моей детской памяти так, словно это самая интересная вещь, которую он когда-либо видел.

— Каков ваш диагноз, док? — спрашивает Лив, передразнивая своего брата.

Элиас делает глубокий вдох, осматривая дерево от корней до увядающих ветвей на верхушке. Его мускулистые руки лежат на бедрах, а пальцы отбивают ритм, который слышит только он. Я чувствую, как Оливия затаила дыхание, ожидая вердикта.

— Не то, чтобы оно исчезнет или что-то в этом роде. — Он оценивает его и облизывает губы. — Но будет выглядеть менее… живым.

Я громко выдыхаю и бормочу проклятия, расхаживая взад-вперед, не зная, кого ударить первым. Либо себя, потому что я не была более осторожна, либо Элиаса, потому что он разрушил все мои надежды, либо Оливию, потому что она привела его.

Пока я марширую вокруг, как какая-то неудачница, а Лив все еще выглядит так, будто увидела привидение, ее брат похлопывает Гриба, как старого друга.

— У него еще есть несколько хороших месяцев.

Как будто от этого стало лучше.

Несмотря на все мои усилия, я не могу не думать о том, что могла бы сделать, чтобы исправить ситуацию, но не сделала. Так всегда бывает: вы понимаете, как плохо обошлись с кем-то или чем-то, только когда уже ничего нельзя сделать, чтобы исправить ситуацию.

Я вздохнула.

— Хорошо. Спасибо за помощь.

Не глядя на часы, я понимаю, что мне пора уходить, чтобы одеться. Больше всего на свете мне хочется остаться дома и посмотреть фильм или почитать книгу, а не идти туда. Невозможно ненавидеть что-то больше, чем я ненавижу необходимость прилагать усилия для мамы.

Элиас поднимается, чистит брюки, прежде чем прикоснуться к стволу дерева.

— С тобой все будет в порядке, приятель.

Я смотрю на Оливию, пытаясь понять, почему ее симпатичный брат общается с деревом. Ну, я тоже так делаю, но не на глазах у других.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, обеспокоенная.

Он поворачивает голову, удивленный моим вопросом, затем снова поглаживает Гриб, прежде чем отойти.

— Да, общение с растениями действительно помогает, — говорит он, когда мы идем к передней части сада.

— Эл пытается сделать древотерапию реальным методом лечения. Ну, ты — его первый клиент.

Лив, смеется слишком громко.

Улыбка — это ее броня, и я не могу ее винить.

Элиас нежно притягивает ее к себе и целует в лоб. Она расслабляется, с ее губ срывается небольшой вздох.

— Мне пришлось провести много расследований, и очень трудно убедить людей в том, что то, о чем они никогда не слышали, может сработать.

— Тебе не нужно объясняться, — произношу я.

Он кивает, накручивая на палец прядь светлых волос Оливии.

— Мне жаль, что именно я должен сообщить эту новость.

Лив, пинает мою ногу своей туфлей, и я закатываю глаза на ее очевидный намек. Я киваю.

— Благодарю.

— Эл, как ты думаешь, мы можем остаться еще ненадолго?

— Нам нужно идти домой.

— Пожалуйста?

Она смотрит на него щенячьими глазами, и когда он смотрит на меня в поисках ответа «да» или «нет», я знаю, что он проиграл битву.

Я киваю головой в знак одобрения, а Лив обнимает меня так крепко, как только может. Когда она, наконец, отпускает меня, я делаю шаг назад, понимая, что мне нужно спешить.

— Спасибо, Индиго, — говорит Элиас, когда я ухожу.

Я оборачиваюсь и улыбаюсь в ответ, а затем иду в свой дом. Я направляюсь прямо в свою спальню, пол которой завален разбросанной одеждой. Я сдвигаю их с места и готовлюсь к ночи.

Пусть шоу начнется.

Глава 3

Элиас

— Что ты собираешься делать? — спрашивает Ливи, пока я снова осматриваю дерево.

Я никогда не видел этот вид вживую, но знаю о его существовании. Самое интересное в нем то, что смола красного цвета, поэтому при разрезе она похожа на кровь. Это лишь доказывает, что растения страдают не меньше, чем люди.

— С чем? — я поднимаю бровь и сажусь, готовый к работе.

Моя сестра выпрямляется, смахивая грязь с одежды. Она смотрит ещё раз на своего любимого друга, затем целует его.

— Я об Эве.

Я вздыхаю. Короче говоря, Эва — моя бывшая девушка, с которой я жил в Бостоне три года. И мои родители вроде как думают, что я в городе только для того, чтобы навестить их, а не потому, что я на самом деле переезжаю обратно.

Мы всегда приезжали вместе к моим родителям. Эва любила их, и мама и папа тоже ее любили. Они были очень удивлены, когда я вернулся домой один, а Эвы не было со мной.

Я никогда в жизни не лгал им. Они завалили меня вопросами, и я рассказал им правду: мы с Эвой расстались пять месяцев назад, жили отдельно в одном доме, пока я не закончил практику у одного известного врача. Доктор из моего университета и, по сути, специалист по растениям.

Я сказал им, что мы с Эвой расстались потому, что она поняла, что мы не подходим друг другу. И тут их лица опустились, а я запаниковал.

Это привело к тому, что ложь вылетела из моего рта прежде, чем я смог ее остановить. Я сказал им, что встретил другую. И если хуже уже быть не могло, я солгал о ее визите.