Глаза цвета Индиго (ЛП)

Я киваю, все еще глядя на свой напиток, чувствуя себя виноватой за то, что заставила его оставить свое вино.

Он кладет кончик указательного пальца мне под подбородок, приподнимая его и заставляя меня смотреть в глаза, затем опускает руку и хватает свой стакан, рисуя им круги на стойке.

— Тот период не был приятным ни для кого из нас, а мама ненавидит запах алкоголя.

Он пристально наблюдает за моей реакцией. На мне линзы, но его взгляд достаточно силен, чтобы пронзить их.

Элиас указывает на мой бокал. Я делаю глоток, и он тоже. Но это больше не кажется веселым. Я не хочу, чтобы его мама злилась на него, и я определенно не хочу вызывать плохие воспоминания.

— Я закончу, и тогда мы сможем уйти. Тебе лучше взять воды, — предлагаю я.

Он быстро отбрасывает эту мысль.

— Я просто переночую в отеле.

— Серьезно. Мы можем уехать когда угодно.

Элиас вздыхает:

— И я тоже серьезно. Я не могу вспомнить, когда в последний раз веселился.

Я киваю. Он делает это только для меня, и я пока не знаю, как к этому отнестись. Ощущения странные. Неправильные.

— Твое здоровье, — улыбается Элиас, и я чувствую трепет в груди.

— Твое здоровье.

Я поднимаю свой «Хьюго», и мы звеним бокалами в унисон.

Глава 24

Элиас

Мы уехали, может быть, через час или около того. Не могу сказать точно. Могу сказать, что мы выпили чертовски много. По крайней мере, я, но Индиго, похоже, была знакома с коктейлем. Я так ей и сказал.

— Это неправда, — смеется она, икота слетает с ее губ, что заставляет меня тоже смеяться, хотя я не могу вспомнить, над чем мы смеемся.

Я открываю дверь такси, пропуская ее вперед. Похоже, даже в пьяном виде у меня есть манеры. Элиас: 1, Вино: 0. Индиго садится, каким-то образом умудряясь удариться головой. Она стонет, ругается под нос. Усмехаясь, я следую за ней внутрь и уделяю повышенное внимание своей голове, что является плохой идеей. Со всем своим вниманием к голове я забываю, как высоко мне нужно поднять ногу, чтобы войти. Моя туфля задевает за край, из-за чего я теряю равновесие, наклоняюсь вперед и ударяюсь подбородком о сиденье.

Индиго разражается смехом и шлепает себя по бедру. Я хмыкаю в ответ. Встать на ноги становится очень трудно. Я пытаюсь подняться, но снова поскальзываюсь, упираясь подбородком в сиденье, а ногами в салон.

— Перестань смеяться и помоги мне, — говорю я, но она только смеется сильнее и громче, ее руки сжимают живот.

— О, — продолжает она, вытирая слезы с глаз, — да, хорошо, давай, давай.

Я улыбаюсь, видя, как она наклоняется, но перед тем, как схватить меня за руку, снова смеется и открывает свою сумочку. Она достает свой телефон.

— Мне нужно сфотографироваться.

Она смеется еще сильнее, и это заразительно.

Сделав кучу фотографий и заставив меня смеяться еще больше, она помогает мне встать.

— Куда? — спрашивает таксист.

— Как он сюда попал? — спрашиваю я Индиго, совершенно сбитый с толку, что заставляет ее снова смеяться. Я пытаюсь сфокусироваться на ней, прищурив глаза, но мое зрение расплывается.

— Домой? — спрашивает она, поднимая руки вверх.

Моя голова снова поворачивается к водителю.

— Ты слышал ее, — киваю я, гордясь собой. — Мы едем домой.

Да. Кажется, это отличная идея. Мужчина хмурится.

— Он собирается убить нас, как в том плохом фильме ужасов? — шепчу я, дергая своим ушибленным подбородком в его сторону. Сейчас, когда я думаю об этом, мне действительно больно. Индиго вздрагивает рядом со мной, а я обхватываю ее рукой. Сначала он может перерезать мне горло, но до тех пор она под моей защитой.

— Мне нужно название улицы, — говорит жуткий тип, — и я не собираюсь вас убивать, — вздыхает он, массируя виски.

У меня так болит голова. Индиго что-то пробормотала, и таксист начал уезжать.

Моя голова склоняется на плечо Индиго, мой взгляд прикован к ее рукам.

— У тебя красивые руки, — буркнул я, взяв одну из них в свою.

— Однажды я думала о работе моделью, — признается она, и я киваю.

Не могу представить Индиго, ходящую по подиуму, поэтому я продолжаю держать свой рот на замке. С моих губ срывается усмешка, и останавливать ее уже поздно.

— Что? Ты не единственный, кто считает мои руки красивыми.

Они выглядят такими гладкими, что я беру одну и провожу ею по щеке, улыбаясь от ощущений.

— Что ты сказал моей маме, чтобы она так быстро ушла? — внезапно спрашивает она, прижимая ладонь к моему лицу.

Я хихикаю и поднимаю голову, глядя ей прямо в глаза.

— Что единственное место, где у тебя есть жир, это твоя задница.

♡ ♡ ♡

Мы остановились только один раз на обратном пути к ее дому, и то потому, что я почувствовал внезапный позыв к рвоте. Это была ложная тревога, но, клянусь Богом, я был близок к этому.

Теперь мы лежим на ее огромном диване, голова к голове, ноги раскинуты в разные стороны.

— Думаю, пора обзавестись собственным жильем, — говорю я.

Это приходило мне в голову столько раз за последние несколько недель. Я не могу вечно оставаться в доме моих родителей.

— Вообще-то это звучит забавно, — говорит она.

Я сажусь правильно и поворачиваюсь к ней, и она делает то же самое. Теперь мы наконец-то сидим как нормальные люди.

— Правда?