Глаза цвета стали

Я невольно зашипел от боли, когда луч света от зеркала упало мне на лицо, оставив после себя чувство ожога. Раньше остальных, добравшись до стального моста перекинутого над глубокой пропастью, я опасливо перешел на другую сторону. В небольшом закутке, сразу за поворотом, находился пункт контроля. Всюду под ногами в подозрительном количестве встречалось брошенное оружие и заплесневелые патроны, которые совершенно были не непригодны к использованию. Взявшись обеими руками за рычаг трансформатора, я вернул его в прежнее положение, с радостным возгласом приветствуя вспыхнувшее над головой освещение. Старые мониторы наблюдения медленно оживали, показывая сверкающую сетку помех. Некоторые пульты с громовыми хлопками замкнули и потухли, но большинство осталось работать. Увидев на экране видео-селектора мигающий огонек не принятого сообщения, я чуть подумав щелкнул ногтем по сенсорному экрану, невольно схватившись за оружие, когда на огромном экране прямо у нас над головой появилось изображение сурового человека лет сорока в форменном кителе офицера Федеральных сил. Его голос гремел из скрытых динамиков.

– Шестнадцатое февраля две тысячи четырнадцатого года. Запись первая. Докладывает начальник службы безопасности майор Руднев. Если мое сообщение слышат, хочу предостеречь об огромной опасности нависшей над всем человечеством… сегодня в три часа по полудню, доставили группу гражданских. Старший из них мужчина тридцати лет, женщина примерно двадцати пяти. Вместе с ними дети и подростки обоих полов, от одиннадцати до шестнадцати лет. Все они жители окраины города. У всех одни и те же симптомы – сильная аллергическая реакция на яркий свет и странные аномалии кожи. Пытаемся собственными силами провести обследование и выяснить, что именно с ними произошло и почему, их доставили на строго засекреченный и охраняемый объект в таком состоянии. Первые полученные в медицинской лаборатории результаты не вдохновляют и вызывают недоумение…

Запись оборвалась, но через пару секунд тот же голос продолжил.

– Пятница. Двадцать восьмое февраля две тысячи четырнадцатого года. Запись вторая. Я принял решение взять под охрану свыше двух сотен гражданских, доставленных с поверхности с аналогичными от шестнадцатого числа симптомами ожогов. Сильный жар, обезвоживание, отрицательная реакция на ультрафиолет и необъяснимые приступы агрессии и ярости. Попробовали использовать экспериментальную сыворотку, присланную из главного штаба. Пятеро в результате скончались. Пришел странный приказ сжечь тела, а остальных изолировать от персонала в карантинном блоке изолятора. Руководитель исследовательской группы впервые показал мне компьютерную модель распространения инфекции. Эта не микробы и не вирусы, а нечто необычное, что можно назвать изменениями на субатомном уровне. На моих глазах меняется наше представление о Вселенной и органической жизни в целом. Мои люди напуганы, они мечтают лишь об одном, подняться, наконец, на поверхность, но верхние этажи надежно блокированы прибывшими подразделениями генерального штаба. Начальство пытается уверить меня, что все неудобства – временное явление, и скоро все разрешится, но я им не верю. Принял решение взять под свой контроль все охранные отряды из соседних секторов. Никто из людей мне в этом не перечил и приказа не нарушил. Начальство как ни странно тоже…

Я посмотрел на бледные лица Бахи, Лютого, Тихона и Дэна, внимательно слушавших эти послания. Снова перевел взгляд на говорившего майора. Я догадывался, что будет дальше.

– Первое марта две тысячи четырнадцатого года. Запись третья. Одно из тел умерших гражданских не сожгли, как того требовали правила, а, в нарушении всех инструкций, доставили в морг для вскрытия. Мертвое тело ожило и напало на санитара, прокусив ему плечо и откусив два пальца на правой руке. Прибывшему по вызову дежурному расчету понадобилось десять минут, чтобы упокоить беснующееся тело мертвеца, которого удалось остановить лишь прямым выстрелом в голову, фатально повредив мозговые ткани. Санитара срочно госпитализировали в карантинный медбокс, где содержатся люди с первой стадией заражения. Руководство умоляет меня не волноваться, но по-прежнему отказывают нам в выходе на поверхность. Новости из внешнего мира нам отчего-то больше не доставляют, радиоканалы глушат и даже обычные газеты и журналы мы видели в последний раз пол года назад. Постепенно появились перебои с поставками оружия, боеприпасов и продовольствия. Новых подкреплений нет и, скорее всего не будет. Мы подозреваем, что на поверхности разразилась война. Но с кем и ради чего? Неясно…

Шепард и остальные сгрудились позади меня, с тревогой наблюдая за офицером, который с каждой записью становится все более вымученным и осунувшийся, в заметно измятой, давно не стираной форме, с пятнами грязи на некогда безупречной тигровой униформе.