Глаза войны

— Они поехали на Моздок. Коль войска вывели из Чечни, то прорываться на Ханкалу или Северный просто не имеет никакого смысла. Абсолютно. Духи просто очумевали, когда мимо них ЗиЛ-131 проносился. Они и в голову взять не могли, что русские военные катаются, думали, что трофей. Когда уже ближе к границе дело пошло, то пару раз отстреливались. Никого не зацепило. Приехали на авиабазу в Моздоке. Пошли в штаб. Их никто слушать не хочет. Посылают кто куда. «Футбол» армейский: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знамо что!» Одним словом: «Приходите вчера». Им даже пожрать не дали в столовой, мол, вы не стоите у нас на довольствии. Наши на фоне их чистенькой формы выглядели как бичи. Закусило Женю и его солдат. Они на поле. На поле «под парами» самолет-транспортник. Они в комнату отдыха летчиков, мол, кто куда летит? Оказалось, что какой-то московский чин — генерал собирается в Москву через час вылетать. Они пилотов уговаривают, возьмите с собой. Те уперлись. Идите, пусть включат в полетный лист. Да кто же их в полетный лист включит-то? Этих непонятных бичей? Жене-то терять нечего, обратно в Чечню их уже никто не отправит. Занимают они круговую оборону в комнате пилотов. Шум-гам. Комендантские прибежали. Бой грозится нешуточный завязаться. Пилоты в заложниках. Маты сплошные в адрес друг друга летят. Тут генерал «нарисовался». Тот, которому лететь. Особисты понабежали. Войска, что на базе дислоцировались там же. Взятие Дворца Дудаева, не меньше. Если бы не пилоты, так, наверное, авиацию в воздух подняли и раздолбили бы домик к чертовой матери. А мужикам-то всего-то и надо было — добраться домой. Генерал московский сначала голосом попытался взять. «Равняйся, смирно, на гауптвахту шагом ма-а-арш!» Ага, возьмешь их. Объяснили, что они просто хотят с генералом долететь до Москвы. Все. И больше ничего им не надо в этой жизни. Генерал быстро просек ситуацию и согласился их подбросить до Москвы. Лететь до аэродрома Жуковский полтора часа. За это время Омельченко с бойцами поведали генералу историю своей войны. Тот сочувственно кивал головой и обещал, что непременно окажет им всемерную помощь и поддержку. По прибытии самолета генерал сел в служебную «Волгу» и укатил, наказав ждать. А через пятнадцать минут подъехало две машины, груженные солдатами комендантской службы. Видимо, у них были учения по отработке действий при захвате самолета. Машины встали спереди и сзади, один черт мужики не умели управлять самолетом, и улететь никуда не могли. Пилоты как-то умудрились выбраться из своей кабины и очутились на летном поле, а наши остались внутри самолета. Через «матюгальник» было предложено выбросить оружие и выйти с поднятыми руками. Женя с бойцами продержались четыре часа, пока не зашел переговорщик; ему все рассказали, и пока какой-то чин не приехал из Управления связи, Женя держался. Потом они сдали оружие. Им скрутили руки и кинули на гауптвахту, где продержали три недели. Допрашивали вместе и порознь. Хотели «пришить» терроризм. Прикинь, а! Мужики были на войне, воевали с террористами, а тут за то, что их бросили, хотели еще посадить лет на десять. Уроды! Пидары гнойные! — Андрей сплюнул на пол.

— Ты не особо-то харкайся у меня, — предупредил я.

— Извини.

— Что дальше?

— А дальше все-таки тот генерал, с которым они летели в самолете, заступился за них. Иначе засадили бы их как тигров в клетку. Оружие отобрали, вместо него дали расписки, выдали ВПД[9], посадили на поезд, и поехали они к себе в Улан-Удэ. Забыли им дать сухпай, но мужики были рады, что вырвались из этого дурдома. Сердобольные соседи по вагону их кормили. По приезде в Улан-Удэ их встречал вооруженный конвой. Москвичи не забыли отбить шифротелеграмму о том, что Омельченко пытался устроить военный переворот в Москве. После Хасавьюрта, сам знаешь, по стране многие офицеры и прапорщики стрелялись. И вот московские «друзья» преподнесли дело так, что у Омельченко и его подчиненных «башню сорвало», хотели угнать самолет, что-то вроде военного мятежа поднять, ну и прочая хрень.

— Тогда почему их москвичи отпустили? — я усмехнулся.

— Вот такой же вопрос задали и в Улан-Удэ. Две недели промурыжили мужиков. Там и особисты старались, и прокуратура «руки выкручивала». Ничего себе — раскрыть попытку военного мятежа. За это медали дают! Но ничего не вышло. Спасибо тому генералу, с которым Женя летел, снова вмешался, отпустили мужиков. Вот так и повоевали. — Калина нервно закурил.

— Что сейчас с твоим другом?

— Ничего. Началась вторая война, его снова отправили в командировку сюда. Отпахал полгода — сейчас дома. Обещают в конце года очередную командировку на полгода. Кто зашел на эту «орбиту», то с нее уже не сходит. Кто по штабам сидит, девок за титьки щупает, а кто сюда.

— Становись штабным, и тоже будешь с девочками дружить, — посоветовал я.

— Я в штабе рехнусь от тоски. Там интриги. К командиру заходи — надевай штаны ширинкой назад. Тому не так улыбнулся, с опальным поздоровался. Здесь проще. Сопка ваша — сопка наша, и «мочи» их, козлов!