Глазами волка

То, что происходило, было очень близко к метаморфозе. Воздух в комнате стал густым и закручивался вокруг своей оси. Словно кто-то варил похлёбку и помешивал её палкой, так, чтобы каждый кусок сварился равномерно, а мысли поднялись вместе с белым паром, вверх, к холодному сиянию звёзд.

Снаружи, за стеной, послышался звон. Это ветер играл литаврами священной рощи.

Лик завыл, Ифито тоже завыла. Скрученные полоски липовой коры корчились в огне очага. Огненные змеи плясали на стенах.

А как же пылающий круг? Где же пылающий круг?.. Ах да, вот же он. Но он остался внизу, под бурлящим котлом. А они летели всё выше, на белых крыльях лёгкого пара, словно превратившись в стрелу.

Туда, к неизменному порядку холодных звёзд.

12

– Ты станешь другом одного человека. Этот человек желает сорвать с неба звезду и увенчать ей свою голову, – произнёс Сагилл.

Они лежали в роще, и небо над головой почти перестало кружиться. Над головой журчал источник.

Лик поднял отяжелевшую голову и поставил под струю. Потом набрал горсть воды и опрокинул в рот.

Он никогда в жизни не пил воды вкуснее.

– Говоришь, стану другом человека, у которого на голове звезда.. – пробормотал он..

– Станешь другом человека, что хочет звезду на голову, – попроавил Сагилл, – Это – разное.

– Я понимаю, что разное, – Лик повернул голову и увидел, что Ифито лежит здесь же, разбросав по земле рыжие волосы. Она дышала ровно. Глаза были закрыты.

– Я не знаю, станешь ли ты царём, – продолжал Сагилл. Прежний голос к нему уже вернулся, – Я не знаю также, станет ли царём он. Желающих не так много, как кажется, но их и немало. Скорее всего, он сложит голову по дороге к престолу. И ты сложишь голову вместе с ним.

Лик улыбнулся.

– Славная смерть, – сказал он.

– Ты мечтал о такой?

– Разумеется! – Лик так возбудился, что даже сел, – А как ещё скиф умирать должен? Это только вы, энареи, к смерти в повозке едете. Ты сам видишь – я обычный скиф, хоть и не всадник, но славного неврийского рода. Смерть в бою – что может быть лучше!?

Сагилл поднял брови, не поднимая головы.

– А что значит огненный круг? – продолжал спрашивать Лик, – Это ты увидел?

– Он ничего не значит сам по себе. Но он помог мне кое в чём разобраться.

– Так, хорошо. А ты увидел этого претендента в цари?

– Сейчас, подожди, – Сагилл опять прикрыл глаза.

Он словно прислушался к чему-то неведомому. Ветер утих, литавры висели без движения. Лишь струя журчала на мраморной кладке источника, и смутный гомон долетал с рыночной площади..

Наконец, Сагилл открыл глаза и тоже сел.

– Я отведу тебя к человеку, который водит с такими дружбу.

Лик вскочил на ноги. Не выдержал и подпрыгнул от радости. Потом спохватился – он чуть не наступил на девушку..

Ифито продолжала лежать головой к источнику. Из приоткрытых губ, тонких, словно нарисованных беличьей шерстью, доносился храп.

– Отнесём её в храм? – предложил Лик.

– Нет.

– А если…

– Никто её здесь не тронет. Это священная роща. Идём.

Лик не чувствовал опьянения. Только ноги немного ныли и тело покачивалось, словно после болезни.

Интересно, он не обиделся на повозку? Раз помогает – значит не обиделся. Похоже, Сагилл за годы служения Богине достиг высокой ступени мудрости. Человек на это ступени не только делает мало глупостей, но ещё и неуязвим для глупостей, что делают другие…

Они вышли к парадному вход. Дородная служительница с эгидой Артемиды на груди устало смотрела на высокого красивого парня с неврийскими огненно-рыжими волосами.

Парень её старательно что-то втолковывал.

Сколько же тут неврийцев? – подумал Лик, – Наверное, не меньше, чем в Новой Столице.

– Жрецы не знают ничего, кроме своих обрядов, – говорил рыжий, – Для вас это – достаточно. Вы что, думаете, вы первая, с кем я об этом говорю? Вы даже не тридцать первая! И я всё равно не слышу ответов на самые простые вопросы!

– Может, потому что этих ответов просто нет? – спросила служительница.

– Когда я был в Пантикапее, там ещё оставались философы, – продолжал рыжий, – Они изучают начала природы. Есть самые разные учения – одни утверждают, что мир сделан из воды, другие – из огня, третий – из песка. А в южных государствах философов назначают стратегами и базилевсами.

– Если ты будешь со всеми так спорить, – сказал энарей, – то не станешь даже лохагом.

Рыжий повернулся.

– О, многомудрый Сагилл, – заговорил он, – Я у вас тоже хотел спросить. Если вы видите будущее, то могли бы пророчить победу на любом ристалище. Ваш храм бы озолотился.

– Мой храм – на содержании города. И в нём всего достаточно.

– А вы подумайте о ристалище, подумайте! Пора нам, жителям Таврии, обустроить своего оракула, как в Омфалии. Царь Меотии, городской совет, жители великих городов юга – все поедут в Херсонес, вас послушать.

– Если бы я предвидел исходы войн и игрищ, – по-прежнему невозмутимо произнёс энарей, – то поселился бы в Танаисе. Играл бы с аримаспами на золото, что отбирают они у грифонов, и ни в чём не нуждался.

Тем временем большой невриец заметил меньшего.

– А это кто? – спросил он.