Глазами волка

Через ворота прошли не все, так что на помосте стояла лишь пара десятков человек. Агра казалась здесь главной. Она сидела на жертвенном камне и насмешливо улыбалось. Ветер трепал её длинные, немного кудрявые волосы и её лицо было прекрасным. Намного красивее, чем лица на женских статуях в городе. Даже Милето не могла с ней сравниться, она была слишком маленькая, курносая и городская. А тут – плечистая, здоровенная девушка, в штанах и с высоченным луком.

Разве я не мог добиться от неё большего? Скорее всего, мог. Она бы согласилась, она здоровая и крепкая девушка, ей нравилось целоваться. Почему он не дал ей ничего больше? Этот глупый страх оборотня, что любимая забеременеет и останется без метаморфоз, а у них ни норы… то есть, ни дома, ни еды для детей.

Лик даже невольно посмотрел на своё тело – достаточно ли здорово он выглядит? Всё-таки, он ещё юн, руки тонкие и длинные. Тело казалось ему слишком детским… Наверное, она бы и не позволила. Она сильная, чуть позволишь лишнего – надаёт оплеух, а потом тумаков…

Надо будет с ней поговорить. Потом. Когда победим.

…А если нас победят, будет не до разговоров.

Внизу, в тени, факела продолжали чадить. Царские скифы были в новой, тщательно пошитой форме. Теперь было видно, что их тоже немного. Пара десятков – хотя остальные могли стоять лагерем в тени гор.

Море посветлело. Мрак уходил из долины к подножьям холмов. Теперь можно разглядеть и деревню – акации, каштаны, и грустные цертисы ростут вдоль ручьёв, а под ними – шалашики, чтобы ночевать и сушить рыбу. Столбов с головами не видно, их убрали, зато на западном холме вскопали семь здоровенных деревянных столбов. В бухте не росло таких высоких деревьев – видимо, пришлось тащить из горных рощ.

На столбах висели медные круги. Они были похожи не на щиты, а на Луну с собрания неврийцев. Длинные верёвки тянулись от дисков к земле. Рядом прохаживалось пятеро в высоких скифских шапках. Видимо, туда перешли те, кто остался на помосте. Они уже потушили свои факела.

Кроме них в долине – ни души, ни движения. Только чайки уже отправлялись в первый за день палат. Если в шалашиках кто-то и жил, они не показывались. И никаких следов прежних жителей.

В расстановке щитов была своя зловещая геометрия. И старый жертвенник по сравнению с ними казался уже прошлым и не нужным.

Лику захотелось основать здесь город. Если обнести стенами, тут сможет жить немало народу. Геракл и Александр основали несколько городов – чем он хуже?

Но сперва надо разобраться с солдатами Палака.

Ворот с помоста он не видел. Скорее всего, уже закрыли. Значит, подкрепления не будет. Лик оценил наличные силы. Тавров чуть больше, но у царских скифов лучше выучка и оружие. Они смотрят и ждут очень спокойно.

– Расскажите про вспышку, – сказал Лик.

– Может, тебе лучше послушать про заговор?

– Я хочу про заговор, – ответил невриец, – Но есть и другие. Они хотят про вспышку. Давай по порядку.

– Я не знаю, о чём ты говоришь.

– Я напомню. Один геометр наловчился поджигать корабли, расставляя медные щиты.

Ему показалось, или на лице Марсагета промелькнул испуг? Неясно. Он нарочно держал факел так, чтобы тень от шапки падала на лицо.

– Это была просто хитрость, юный полководец, – ответил Марсагет, – Да, есть специальные чаши, чтобы выжигать по дереву, но достаточно большую, чтобы поджечь корабль, так никто и не построил. Тяжело изготовить огромное зеркало. Мухи летают, мусор попадает. Их и отливать сложно. Нужна какая-то другая геометрия. Хотя зачем тебе геометрия, – ты же ликантроп?

Он как Евдокс говорит, – подумал Лик, – тоже уверен, что я проживу без геометрии.

– …Но таким солнечным зайчиком удобно целиться, – продолжал Марсагет, отдавая факел соседу, – Собрал лучи на корабле – и понятно, как целиться катапультой. Ставим её на ту же линию, поправка на ветер и дугу, а потом…

Он хлопнул в ладоши – удивительно громко, словно в руке лопнул бычий пузырь. А в следующую секунду на западе сверкнуло белизной – словно молния ударила в куда-то в холмы.

Лик не успел увидеть луч. Сначала – словно огненный вихрь пронёсся за спиной, лизнул по лопаткам. Едва слышный хруст. А потом – крик и вонь горящего мяса.

Лик успел обернуться и увидеть то, что всю оставшую жизнь мечтал забыть.

Арга по-прежнему сидела на жертвеннике, но на волосах, штанах, рубашке, руках, дуге лука – языки голодного пламени. Она пока не поняла, что случилась – но уже орёт от боли и сгибается, сворачивается, скукоживается как бутон в огне.

Потом мир исчез. Когда он вспомнил себя, то покачивался, стоя на коленях, а Агра куда-то делась, оставив от себя только запах.

И это был не неё запах. Это был запах огня и смерти.

– Не всё вам, ликантропам, превращаться, – процедил Марсагет.

Разило горелой шерстью. Лик поднялся на четвереньки, сплюнул пепел и, прямо в человеческом виде, бросился в атаку.

Он знал, что шансов на победу почти нет. И он собирался забрать с собой как можно больше врагов.